Квартира № 41 - [12]

– И что вы обо мне напишете?

– Надя уже достаточно цинична, лицемерна, самодовольна, успешна в своем деле, что не могло пагубно не отразиться на ее характере. Эгоистичная, жесткая, она к тому же увлекалась историей магии и колдовства. Любила темноту, зеркала, и ей нравилось разглядывать грустные покосившиеся памятники на заросших валежником могилах. В меру асоциальна, худа, надменна, никогда не носила очки и в прошлом кандидат в мастера спорта. Во многом Надю погубила ее независимость: она всегда знала, что на хлеб с маслом заработает, и эта независимость отрезала ее колючей проволокой от слияния с мужчинами. А те думали, что она не способна на человеческие проявления чувств. Но потом она влюбилась, и все пошло наперекосяк – или, наконец, в нужную сторону. – Вера выдала свой психологический портрет Нади легко и непринужденно.

– Я никогда не была кандидатом в мастера спорта и по вечерам ношу очки. А в остальном, я думаю, вы попали в точку. Но как вы узнали, что я увлекаюсь историей магии?

Надя действительно увлекалась халдейской астрологией и мусульманскими мистическими учениями, однако на пути суфия ее останавливала ступень «тарикат», а именно послушничество в роли мюрида при ишане. Служить кому-то Надя была не готова. С ее аристократической внешностью преклоняться перед кем-то – не comme il faut. Мешало ей в просветлении самолюбие, склонное к уязвлению. То есть попросту выросшее как на дрожжах пышнотелое эго.

– Ваши вещи привезли еще с утра – я видела и мандалу, и огромный набор ароматических масел, а также массу книг по эзотерике и истории магии. Так что тут чистой воды метод дедукции. Сами-то верите в магию и волшебство?

Надя отрицательно покачала головой. Она хотела бы верить в сказки, чудеса, на худой конец, в привороты и черную магию. Или хотя бы в любовь.

Игорь – это было чем-то из ряда вон. И Надя все никак не могла понять, почему за неделю ей так и не полегчало.

Игорь не звонил. Она ему, соответственно, тоже.

Много лет подряд Надя делала то, что в угоду общества считала правильным и нужным, играла роли, разыгрывала драму. Иногда от факта развода и неминуемой свободы Наде становилось тепло на душе. Она выдыхала загазованный столичный воздух с особой нежностью и признательностью к жизни. Что-то вроде «спасибо, что услышал и освободил». Не знаю, говорила она это мужу, сестре, богу или загородному дому, который как будто клешнями завладел ею, да и неважно это. Важно то, что Надя наконец оказалась одна.

Одиночество… Как долго она об этом мечтала, но боялась себе признаться; однако, оставшись в тишине и уединении, Надя сразу начинала хотеть уткнуться Игорю в шею, почувствовать его запах, стать молекулой кислорода и просочиться в него через дыхание, раствориться… Но потом Надя включала голову и отговаривала себя от этой странной влюбленности.

От этих мыслей необъяснимой природы лучше всего отвлекал домашний труд, а именно разбор полетов и раскладывание вещей по полочкам.

Забавно, когда в тридцать с небольшим вся жизнь умещается в пять небольших коробок. Любимая пара джинсов, сундук с благовониями, настольная лампа с отделкой из лазури, стопки книг в хаотическом порядке, тетради-дневники, исписанные мелким витиеватым почерком. Надя любила вести летопись своих дней в пухлых разлинованных тетрадях с прохладной гладкой бумагой.

Она чувствовала, как в ней просыпается цыганка, как начал манить кочевой образ жизни, и любое свое пристанище она теперь воспринимала как явление временное. Это удивительное умение – с легкостью менять пейзажи за окном, не успевая замусорить себя какими-то привязанностями.

Игоря, правда, Надя перевезла вместе с вещами.

Так или иначе, в тот момент, когда за Верой закрылась дверь, Надя поклялась себе, что начинает новую жизнь. И что в этой жизни будет масса удивительного, волшебного и прекрасного. И что она изо всех сил постарается научиться верить в хорошее, да и просто верить.

Начнем с того, что Надя въехала в квартиру, находящуюся в доме, где когда-то в литературном отделе Главполитпросвета при Наркомпросе работал Булгаков. Наверное, Надя сама навлекла на себя ту историю, которая с ней произошла в дальнейшем. Хотя изначально она не имела к ней никакого отношения…

Бегемот

Квартира № 41, в которой поселилась Надя, давно считалась соседями проклятой. Поговаривали, что жильцы по ночам просыпались в испарине и видели возле кухни мужской силуэт. Чаще всего после пары таких ночей владельцы квартиры вызывали священников, экстрасенсов, шаманов, бабок, спиритов, охотников за привидениями, пили по утрам святую воду или водопроводную, но заряженную серебряным маятником, а вечерами глотали успокоительное, иногда запивая для пущего эффекта игристым вином; одним словом, делали все, что угодно, лишь бы виртуозно отстранить от себя нечисть, и в конце концов выставляли квартиру на продажу.

В середине девяностых квартиру отдали за долги Надиному бывшему мужу, но тот, имея обустроенный быт за городом, сразу же сдал квартиру какому-то вертихвосту, биржевому брокеру. А чуть позже въехала писательница по имени Вера вместе и сыном от первого брака.