Кванты. Как волшебники от математики заработали миллиарды и чуть не обрушили фондовый рынок - [119]
А это тяжелый труд. В Renaissance используется подход «вторых сорока часов». Каждый сотрудник должен в течение сорока часов выполнять свои обязанности — программировать, исследовать рынки, строить компьютерные системы. А потом в течение еще сорока часов они могут заняться любым направлением работы фонда и поэкспериментировать. Знающие люди говорят, что для сотрудников фонда нет никаких закрытых сегментов. И они получают возможность совершить невероятные открытия, которые поддерживают круговорот творческой энергии в фонде.
Люди, знающие фонд изнутри, отдают должное его лидеру, Джиму Саймонсу. Харизматичный, очень умный, легкий в общении Саймонс создал культуру невероятной лояльности, которая поддерживает в сотрудниках постоянное стремление к успеху. Тот факт, что очень мало сотрудников покинуло Renaissance за все эти годы (из Citadel, например, сбежало множество талантливых специалистов), подтверждает выдающиеся лидерские качества Саймонса.
Renaissance был также свободен от багажа современной теории портфеля, гипотезы эффективного рынка и CAPM. Скорее фонд управлялся как машина, научный эксперимент. Важно было одно: работала стратегия или нет, приносила ли она деньги. Согласно принципам Renaissance, Истина не в эффективности рынка и не в равновесии. Она очень проста и безжалостна, как сила, движущая любым банкиром-головорезом с Уолл-стрит: делаешь ты деньги или нет. Все остальное не важно.
Тем временем фонд, связанный с Нассимом Талебом, Universa Investments,[165] тоже шел вперед на всех парах. Фонды, которыми управлял Universa, принадлежавшие и контролируемые давнишним партнером Талеба Марком Шпицнагелем, заработали в 2008 году 150 % на ставках на то, что рынок куда волатильнее, чем предсказывают модели квантов. Фондом был разработан план Протокола защиты от черных лебедей (Black Swan Protocol Protection) по скупке убыточных опционов пут на акции и индексов акций, которые начали окупаться после коллапса Lehman. К середине 2009 года Universa управлял 6 миллиардами долларов — резкий подъем по сравнению с изначальными 300 миллионами в январе 2007 года. Он как раз делал новую ставку: начнется гиперинфляция из-за того, что огромные суммы денег, освобожденные правительством и Федеральным резервом, хлынут в экономику.
PDT тоже удачно использовал волатильность. Годовая прибыль фонда достигла 25 %, несмотря на масштабную ликвидацию в октябре. Частный инвестиционный фонд Мюллера, Chalkstream Capital Group, напротив, пережил крайне тяжелый год из-за неудачных вложений в недвижимость и фонды прямого инвестирования и потерял около 40 %. Впрочем, в 2009 году он отыгрался. Поскольку Мюллер вложил в фонд существенную часть своего личного капитала, для него это оказалось двойным ударом.
Вайнштейн тем временем решил, что пришло время отправиться в самостоятельное плавание. Но за собой он оставлял полную неразбериху. К концу года Saba потерял 1,8 миллиарда долларов. В январе 2009 года Deutsche официально закрыл группу. Он, как и любой другой банк, испытывал сильнейшее похмелье после экспериментов с проп-трейдингом и теперь хотел пореже участвовать в подобных авантюрах.
Вайнштейн ушел из Deutsche Bank 5 февраля. Прошло чуть больше десяти лет с того дня, когда он впервые пришел в банк 24-летним парнем с горящими глазами и мечтами о том, чтобы сколотить состояние на Уолл-стрит. Состояние он сколотил, но его изрядно потрепало в одном из крупнейших крушений рынка в истории человечества.
Глава 13
Дело рук дьявола
Пол Уилмотт[166] стоял перед полным залом в гостинице Renaissance в манхэттенском Мидтауне, держа перед собой лист бумаги, испещренный непонятными математическими формулами. Основатель первого в Оксфордском университете курса по алгоритмическим финансам, создатель первой международной программы по финансовому инжинирингу (Certificate in Quantitative Finance, CQF) поморщился.
«Многие люди все усложняют, — сказал он, чуть ли не в гневе потрясая листком. — А это прямой путь к потере 2 триллионов». Он сделал секундную паузу и, хихикнув, провел рукой по своим непокорным русым волосам. «Понимаете, о чем я?» На дворе был декабрь 2008 года, кризис кредитования был в самом разгаре и причинил невероятный ущерб мировой экономике. Страх американцев за состояние экономики помог Бараку Обаме попасть в Белый дом. Индекс Доу-Джонса обрушился почти на 50 % по сравнению с показателями 2007 года: 2 декабря он достиг 680 пунктов. Это было четвертое по величине падение за всю его историю с 1896 года. В США с ноября было сокращено полмиллиона рабочих мест — самый серьезный спад за месяц с 1974 года. Впереди ждало еще много потерь. Экономисты уже не обсуждали, скатывается ли экономика в рецессию. Теперь вопрос был в том, не маячит ли впереди новая депрессия. Ощущалась усталость от бесконечных акций по спасению. В эфире стало появляться все больше информации об убытках в различных финансовых компаниях — от Goldman Sachs до AIG.
Налогоплательщикам нужен был козел отпущения. Но кризис был до такой степени загадочным, в воздухе витало столько жаргонных словечек про деривативы и сложные финансовые инструменты, что человек непосвященный не мог понять, кого винить.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.