Квантовый возраст - [52]

«Не завтра, не послезавтра, а через неделю я уеду», — думал Юрий Борисович. И через неделю он уехал.

Накануне отъезда устроили вечеринку в пансионе фрау Гроунау. Это была грустная вечеринка. Такие вечеринки в последнее время устраивались все чаще и чаще: все понемногу разъезжались. На вокзал провожать Румера пришли все его друзья и, конечно, Борны.

Перед самым вокзалом, когда Юрий Борисович вышел из машины, он увидел маленького мальчика. Мальчик заметил длинного человека, неуклюже вылезающего из машины, и сделал в его сторону движение. Румер кивнул ему и улыбнулся, и карапуз радостно вскинул ему навстречу руку в гордом нацистском приветствии. Мальчик никаких других приветствий уже не знал.

Глава 11. Выбор

В январе 1933 г. президент фон Гинденбург назначил рейхсканцлером Германии Адольфа Гитлера. В марте был составлен циркуляр, подписанный новым министром просвещения Рустом, ставленником Гитлера, по которому все еврейские ученые должны быть изгнаны из всех учебных заведений и исследовательских институтов Германии. В апреле список неугодных новому режиму людей появился в газетах. Эйнштейн, находящийся в то время в Бельгии, объявил о своем выходе из состава Берлинской академии. Геббельс в своих речах по радио сделал профессуру и ученых ответственными за поведение Эйнштейна. А циркуляром Руста за «бестактное поведение Эйнштейна, который был обласкан Германией, а теперь за границей ей вредит» [37, с. 258], имя Эйнштейна было объявлено запретным. Угрозы в адрес Эйнштейна доходили до открытого призыва физической расправы над ним и ему подобными. Германские университеты словно выкосило. В Геттингене старый Гильберт оказался почти в полном одиночестве. Он умер в 1944 г., и за гробом его шло не более десяти человек.

Покинули Германию Курант, Эдмунд Ландау, Эмми Нетер, Макс Борн, Джеймс Франк, десятки и сотни людей. Уезжали гонимые, уезжали в знак протеста против политики нового режима и те, кого не гнали.

1931 год считается годом рождения американской физики. В этом году был основан Американский институт физики (AIP), объединивший исследования маленьких разрозненных групп и получивший крупную финансовую поддержку. Целью института было также налаживание связи и объединение усилий в исследованиях с крупными индустриальными фирмами. В 1981 г. отмечался юбилей «50 лет американской физики». Так прямо и назывался ноябрьский номер журнала «Physics Today» с обложкой, содержащей фотографии лауреатов Нобелевской премии, американцев, за период с 1931 по 1981 г. Сорок фотографий — внушительный успех. И во многом этот успех, как отмечает журнал, обязан тому «массовому потоку умственного капитала, который пересек Атлантику из Европы» [38]. В 1931 г. в связи с созданием AIP Милликен (Нобелевская премия за 1924 г.) высказал предположение, что теперь, по-видимому, «именно Соединенные Штаты и Германия будут мировыми лидерами в науке» [38]. Но он ошибся. Не прошло и двух лет, как большинство немецких ученых «прибыло к берегам Америки», и Германия выбыла из игры.

Конечно, в Германии остались ученые. В Берлине остались Макс Планк и Макс фон Лауэ. Макс Планк бесстрашно выступал в защиту изгнанников, открыто боролся с новыми порядками, ходил к Гитлеру, разговор с которым кончался истерикой последнего. Друзья не без основания опасались за жизнь Планка.

В Германии остались Отто Ган и Лизе Майтнер, Иордан и Вайцзекер. В Германии остался Гейзенберг, с именем которого связаны самые противоречивые факты на протяжении двух десятков лет. С его же именем связан один из ярких примеров падения научного потенциала Германии — попытка создания атомной бомбы в нацистской Германии. Если разложить в ряд фотографии Гейзенберга разных лет, можно увидеть разительную перемену в выражении лица, во взгляде и в осанке этого человека, прожившего сложную жизнь. От семнадцатилетнего штурмовика в шортах цвета хаки, добровольца отрядов, сражавшихся против рабоче-солдатской революции 1919 г., до создателя квантовой механики его гордая осанка, веселый и прямой взгляд почти не изменились. Не менялись они и в последующие десять лет. На фотографиях послевоенного времени Гейзенберг, неожиданно постаревший и ссутулившийся, уже совсем другой человек, прошедший через нелегкие душевные испытания. Фотографии военных лет, когда Гейзенберг руководил работами над атомной бомбой, отсутствуют.

Судя по воспоминаниям Гейзенберга, он колебался, остаться в Германии или покинуть ее. Эти колебания и решение остаться описаны им в книге «Часть и целое». Эта книга Гейзенберга, по существу его творческая автобиография, является летописью становления современной физики. Построена она главным образом на воображаемых диалогах с Нильсом Бором, Паули, Планком и другими в зависимости от обсуждаемой научной проблемы. В качестве эпиграфа к этой книге Гейзенберг выбрал слова древнегреческого историка Фукидида: «Что касается разговоров, которые тогда велись, то мне, как их непосредственному участнику, оказалось невозможным сохранить в памяти точное значение всего сказанного. Поэтому я заставил отдельных людей говорить так, как, по моему разумению, они могли бы говорить при соответствующих условиях. При этом я, насколько это было возможно, старался точно следовать ходу мысли говорящих» [39, с. 9].