Квантовый лабиринт. Как Ричард Фейнман и Джон Уилер изменили время и реальность - [83]

Но поскольку материал предложил Уилер, то Девитт прочитал его внимательно. Поначалу он едва не смеялся, видя, что некто пытается принести нечто новое в проблему квантовых измерений, но потом стал тревожиться все сильнее и сильнее из-за смелых отсылок к участию наблюдателя в ветвлении квантовых состояний.

«Я был так потрясен, что сел и написал… (длинное) письмо Эверетту, поочередно восхваляя и осуждая его, – вспоминал Девитт. – Мое осуждение большей частью состояло из цитат из Гейзенберга, относящихся к “переходу от возможного к реальному” и упирало на тот факт, что “я не чувствую, что разделяюсь”»¹⁰⁰.

Эверетт прислал краткий ответ.

Он воспользовался случаем, чтобы заново представить в форме сноски часть объяснения процесса раскалывания, которую Уилер вырезал из статьи. Он объяснил, как именно после квантового измерения каждая копия наблюдателя думает, что его версия реальности является исходной. Также он упомянул, что если ты чего-то не ощущаешь, то это вовсе не значит, что этого не происходит. Он напомнил читателям (и Девитту) о противниках Коперника, в дни Галилея истово доказывавших, что Земля не может вращаться вокруг Солнца, поскольку никто не ощущает ее движения. Пораженный таким остроумным контрдоводом, Девитт только и смог, что воскликнуть: «Туше!»

Гипотеза Эверетта практически пребывала в забвении до 1970 года, когда Девитт сделал ее популярное описание для Physics Today. Он дал ей имя «многомировая интерпретация» (ММИ), куда более красноречивое, чем «относительное состояние». Статья вызвала многочисленные дискуссии, и концепция стала более известной.

Девитт также решил с позволения Эверетта выпустить книгу для школьников, посвященную ММИ. Сам автор гипотезы внес свой вклад, прислав ему помятую копию ранней версии диссертации, ту самую, до которой не добрался Уилер. Из этого прототипа Девитт извлек куда более ясное понимание теории.

Остаток карьеры Девитт был наиболее пылким популяризатором и защитником концепции ММИ, он всегда подчеркивал, что любое квантовое описание вселенной не подразумевает внешних наблюдателей. Следовательно, у ММИ просто нет альтернатив. Однако он полностью понимал, почему других смущает идея реальности, которая постоянно раскалывается и создает миллиарды копий.

Частично благодаря усилиям Девитта, частично – оптимизации изначальной идеи уважаемыми физиками, такими как Дэвид Дойч, который делал постдиссертационную работу под руководством Девитта и Уилера, и Макс Тегмарк, работавший вместе с Уилером, ММИ стала уважаемой научной альтернативой (в некоторых кругах, по меньшей мере) Копенгагенской интерпретации.

Сам Уилер испытывал к ММИ смешанные чувства. По правде говоря, он видел много такого, что ему нравилось, в универсальной волновой функции, но его смущали термины вроде «многомировой», «параллельные вселенные» и «раскалывание». Зачем измышлять более чем одну вселенную?

Фейнман же большей частью игнорировал ММИ, один из немногих зафиксированных комментариев он высказал на конференции в Чапел-Хилл, после доклада Дезера. После того как Уилер упомянул о возможности того, что Эвереттовское описание универсальной волновой функции будет легче приложить к гравитации, чем стандартные техники квантовой электродинамики, Фейнман возразил: «Концепция «универсальной волновой функции» имеет серьезные концептуальные недостатки. Происходит это по той причине, что подобная функция должна содержать колебания для всех возможных миров, зависящих от всех возможностей квантовой механики в прошлом, что принуждает нас верить в равную реальность бесконечности возможных миров»¹⁰¹.

Как заметил позже Дайсон: «Фейнман не видел смысла в философии и ему не нравились любые философские интерпретации квантовой механики. Он говорил, что теория будет ясной и четкой, если не наводить на нее философического тумана. Цель любой теории – описывать природу, а не объяснять ее»¹⁰². Сам Дайсон тоже думал, что ММИ не имеет особой ценности. Как он вспоминал: «Я не помню, когда впервые услышал об интерпретации Эверетта. Она всегда мне не нравилась, и я рассматривал любые попытки обсуждать ее как глупую трату времени. Если использовать знаменитую фразу Паули, то она «даже не ошибочна».

Интеграл по траекториям и ММИ постулируют существование параллельных нитей реальности, подлинных лабиринтов времени. Но если первая концепция стала общепринятым средством описания мира частиц, то вторая сохранила слишком много противоречий. Можно подумать, что параллельные вселенные всюду одни и те же, но на самом деле два подхода имеют ключевые философские расхождения.

С точки зрения интеграла по траекториям в процессе квантового измерения мы проходим через пространство-время смесью разных путей, предписанных частицам в абстрактной реальности возможностей. Тем не менее смесь не может быть разбита на отдельные физически наблюдаемые сегменты. Это всегда одна вселенная, одна реальность.

ММИ, наоборот, делает реальным постоянное расщепление, если верить ей, то мир вокруг – включая нас самих, – разделяется на новые и новые версии, создавая сеть хронологий. Как в «Саду расходящихся тропок» Борхеса в одной из ветвей два человека могут быть друзьями, а в другой смертельными врагами. Возможно, в другой вселенной Фейнман мог стать актером, сыгравшим в «В джазе только девушки» с Мэрилин Монро, и играл бы на барабанах конга в разных джазовых группах, в то время как профессора Джек Леммон и Тони Кертис представили бы новую статью на конференции в Чапел-Хилл.