Квантовая теория недопоцелуев - [54]

– Я бы вас обоих ложкой ела!

Я смотрю ей вслед, когда она уходит.

– Думаешь, как бы применить эту ложку не по назначению? – спрашивает Лео.

Я усмехаюсь.

– Может, это из-за моего невысокого роста, но мне никогда не нравилось, когда меня считали миленькой.

Он наклоняется и целует меня в нос.

– Это твой крест.

После того как мы делаем заказ, в разговоре происходит затишье, и это уже не так уютно, как по пути сюда. Лео переворачивает вилку на столе.

– Я знаю, что между нами… все так, как есть, но… думаю, после «Фронтира» станет лучше. И стресса будет меньше, и мы сможем говорить о том, что происходит в нашей жизни.

– С этим сложно, – соглашаюсь я. – И в половине случаев я не знаю, где проходят границы. То, чем я занимаюсь на математике сейчас, – это не совсем то, с чем я работаю для «Фронтира», но близко. И мне кажется, что об этом нельзя с тобой говорить.

– Я знаю. А каждый раз, когда ты упоминаешь Калеба, я хочу откусить тебе голову, и на гуманитарку мы больше не ходим, так что и на Эбби тоже жаловаться не можем. Становится очень сложно разговаривать.

– Я думаю, что мистер Штейн назвал бы это иронией: наш первый настоящий разговор за несколько недель – о том, что нам не о чем говорить.

Он улыбается, но лицо у него грустное.

– После «Фронтира» будет лучше.

За ужином мы беседуем о еде и праздничных традициях наших семей. Перед уходом обмениваемся подарками. Я довольна тем, что нашла для Лео. Во-первых, экземпляр «Нашей математической вселенной», которую он, к моему изумлению, не читал (на мой взгляд, одно только это сулило дисквалификацию с «Фронтира»), оранжевую футболку с надписью «НАФИГ ТЕХНИКУ БЕЗОПАСНОСТИ, Я ХОЧУ СВЕРХСИЛЫ» и крохотное стеклянное елочное украшение в форме чашки горячего шоколада со взбитыми сливками.

Он поднимает его и говорит:

– Вот это – мое любимое.

– Потому что ты еще книгу не читал.

Лео дарит мне золотое сердечко на цепочке. Оно красивое, и я надеваю его на шею так, чтобы оно висело рядом с амулетом Бекс, но почему-то мне от этого грустно. Как будто Лео покупал подарок для своей воображаемой девушки, а не для той, которая у него есть.

КАЛЕБ

Я иду вниз на марафон научной фантастики – поверить не могу, что потом будет еще всего один такой, – когда, заглянув в рекреацию, вижу Бекс. Она стоит в одиночестве и смотрит в темноту за окнами. Мэттью и Силия в одном углу тихонечко разговаривают, а Дэвид и Янаан в другом, заняты своими делами и ведут себя еще тише.

Я подхожу, встаю рядом с Бекс и немного наклоняюсь к ней.

– Все в порядке?

– Просто жалею себя, – говорит она.

– Ах, да, трагическая жизнь Бекс де Силва. Красивой, богатой, талантливой. Серьезно, это душераздирающе.

– И одинокой, – говорит она с легким вздохом, и я понимаю, как Бекс тяжело видеть, что Эви с кем-то встречается. Ведь она, в отличие от Эви, держится подальше от парней не потому, что так хочет, а потому что так велели.

– Ты ведь знаешь, что можешь войти в медиазал, положить голову кому-нибудь на плечо и выйти оттуда с предложением руки и сердца, да?

Она улыбается мне.

– Я не хочу никаких предложений. Я стараюсь держать свои обещания.

– И какие же именно?

Бекс всегда говорила об этих делах с Эви, но со мной – никогда. Я встречался с ее мамой и папой, и хоть я и знаю, что они очень религиозные и старомодные, но они ее любят и не кажутся жестокими.

– Им претит сама мысль о том, что я живу в здании, где столько мальчиков. И я сказала, что не буду ни с кем тут встречаться, а если захочу, то буду заниматься этим дома, где они смогут за мной присмотреть.

– И ты никогда?..

Не было ли у Бекс тайной жизни?

– Нет. Парни дома… мне сложно. Если я говорю о религии здесь, ко мне относятся так, будто я заявляю, что Земля плоская. А если я говорю о науке дома, все ведут себя так, будто я примкнула к Антихристу.

– Я думаю, местные парни отнесутся к твоей вере серьезно. По крайней мере, некоторые. Если ты дашь им шанс.

– Может быть. Но мне придется сперва сказать родителям. А это…

– Ужасает?

– Да. Особенно если мне придется говорить им еще и о колледже. То, что я ни с кем не встречаюсь, раньше меня не так парило. Но с тех пор как Эви и Лео стали парой, я не могу не думать о том, что было бы неплохо, если бы меня время от времени обнимали.

Эту проблему я могу решить.

– Я как раз шел вниз. Хочешь потусоваться со мной?

– Ты сможешь при этом понимать все правильно?

– Поверь, я не путаю дружбу и романтику, я в этом эксперт.

– Конечно, – говорит она. – Всегда замечала в тебе эту черту.

Внизу Бекс сворачивается клубочком рядом со мной и кладет голову мне на плечо. Я некрепко обнимаю ее за плечи. Волосы Бекс пахнут цветами апельсина, что мило, но это не корица.

Чуть позже приходят Лео и Эви и оккупируют вторую половину нашего диванчика. На ней сегодня свитшот и легинсы, и она прижимается босыми ступнями к моей ноге, когда кладет голову на плечо Лео. Я хочу положить ладонь ей на лодыжку, но отдам себе должное: я испытываю отнюдь не смущение.

Через две серии Бекс засыпает, а Эви внезапно застывает. Я слышу, как она глубоко вдыхает через нос и выдыхает, и еще раз, и еще. Я поворачиваюсь к ней. У нее большие пустые глаза, но она сосредоточена на дыхательном упражнении, это не гипервентиляция. Лео смотрит на экран. Я ищу причину проблемы, а потом вижу ее: перед нами по спинке дивана ползет паук.