Квантовая теория любви - [53]

Такие вот необременительные правила — зато в остальном полная свобода.

Жить с молодой семьей Лео было в новинку. Между пятью и шестью утра начинает плакать младенец. В семь в постель к тебе запрыгивает кошка. К восьми в твоей комнате объявляется пятилетка и дудит в трубу. В доме воняет детскими подгузниками: испачканные пеленки скапливаются в корзине в ванной, совсем рядом с комнатой Лео. Есть и другой источник ароматов: между диванными подушками, в щелях между половицами мирно догнивают съестные остатки.

Зато он один. Как-то раз позвонили родители, а так его никто не тревожит. Сам он тоже редко выходит из своей комнаты, чем нравится нервной хозяйке, так что дважды в неделю его даже используют в качестве няньки. В такие вечера гостиная в его полном распоряжении — куда лучше, чем вести вежливые разговоры с семейством.

Комната у него не такая уж маленькая — хватило места для письменного стола и небольшого диванчика. А вот односпальная кровать ужасна. Ее, наверное, специально выбрали, чтобы квартиранту было несподручно приводить лиц противоположного пола, впрочем, как и лиц своего пола. Посередине кровать основательно продавлена — кто-то, как видно, слишком сильно любил самого себя. Буковый паркет прикрыт красным марокканским килимом, на стенах два идиллических пейзажа — над кроватью и над диваном. В распоряжении Лео старый чайник — чтобы не торчал зря на кухне, — вода из чайника оставляет на чашках известковый след. Окно выходит на задний двор, где разбита крохотная клумба, до дома соседей рукой подать, и можно в деталях наблюдать, что происходит у них в кухне и в гостиной.

Эти соседи — пожилая пара, — по-видимому, на пенсии, поскольку днем они всегда дома. Лео наблюдал за ними, словно за муравьями у себя в лаборатории. Они почти не расстаются, куда один, туда и другой — совсем как муравьи в брачном танце. Телевизор они спокойно смотрят только вместе, по полчаса сидя без движения, но стоит одному выйти из комнаты, как другой тут же начинает суетиться и щелкать пультом, переключая каналы. Трижды в неделю они щеголяют в джемперах и брюках одной расцветки и, похоже, сами того не сознают. Еду готовят вместе: он режет, она варит; после еды он моет посуду, она заваривает чай. Их жизни тесно переплетены, они действуют как единый организм. Таковы внешние признаки их любви.

«Интересно, а если подвергнуть наблюдению, скажем, сотню супружеских пар, они все выкажут сходное поведение?» — размышлял Лео.

И он переключился на своих хозяев, фиксировал, сколько времени они проводят вместе, выполняя схожую работу по дому (учитывая, конечно, что муж ходит на службу). Выяснилось, что у каждого своя сфера деятельности, куда другой и не суется. Он купает детей, она будит, кормит завтраком. Она рано ложится спать, он засиживается допоздна. Смотрят они разные телепрограммы в разное время, с детьми тоже играют порознь. Собственно, вместе они проводят не так много времени.

Лео заключил, что жизнь их хоть и тесно связана, но не едина. Это не любовь, а привычка.

А можно ли породить любовь путем воспроизводства ее внешних признаков? Таков был бы следующий этап лабораторных исследований. Что, если заставить объекты проводить больше времени вместе и выполнять совместную работу, цель которой им ясна, — может, тогда они скорее полюбят друг друга? Вряд ли будешь сидеть на диване рука об руку с нелюбимым человеком? Муравьи спариваются, только когда внешние условия соответствуют, — разве у человеческих особей не так? В теории при достаточном объеме исследований вполне можно структурировать наши жизни в соответствии со стремлением к любви, даже в большей степени, чем с погоней за деньгами.

Новый год прошел незаметно — Лео почти не покидал свою комнату. На письменном столе теперь лежат секундомер, бинокль и два блокнота, куда он заносит данные наблюдений за пожилой парой и за квартирной хозяйкой. Лео знает, какие газеты они читают, кто ходит к ним в гости, знает даже, какие телепередачи они смотрят (достаточно сопоставить время, когда они усаживаются перед экраном, с телевизионной программой). Правда, в минуты просветления он сознавал, что супружеские пары — его очередная мания.

Квартирная хозяйка мало-помалу все активнее начинала использовать жильца: раз сидит дома, пусть помогает по хозяйству. Лео посылают за молоком, поручают выбросить мусор, передвинуть мебель, навести порядок в садике, разобрать хлам в гараже. Поручения отнимают все больше времени, но Лео не возражает — какое ни есть, а занятие. А ей, похоже, нравится его нагружать. В один прекрасный день хозяйка пригласила его на чашку чая, вскоре совместные чаепития стали традицией, а миссис Хардман превратилась в Кэтрин, а затем и просто в Кэт.

Кэт все надоело. Успешной адвокатской карьерой она пожертвовала ради детей, хотя зарабатывала не в пример больше мужа. Со временем образ жизни, к которому они с мужем привыкли, сделался им не по карману, и пришлось сдавать комнату.

Постепенно Кэт и Лео связала странная дружба, основанная на одиночестве, больше ничего общего у них не было. Лео заметил, что Кэт начала краситься по утрам, а спортивные костюмы уступили место ярким топикам и кожаным юбкам.