Квадратное колесо Фортуны - [17]

— Могу, — сказал старший, посмотрев в карточку, — точно перевести не могу, но смысл такой: это старинное грузинское пожелание счастья матери, родившей не совсем здорового сына.

Через пару дней Витька на лестнице случайно встретился с Алевтиной.

— Представляешь, Вить, Гиви нашего застрелили.

— Я знаю.

— Откуда? — ахнула Алевтина.

— Ко мне приходили, — ответил Витька и Алевтина посмотрела на него с ужасом.

В четырнадцать лет Витька за одно лето подрос на восемь сантиметров, набрал свои сто шестьдесят пять и перестал расти. Теперь, с первыми лучами весеннего солнца, его детские косточки кинулись навёрстывать упущенное, и Витька начал расти вширь. Так случается с саженцем, который, проторчав пару лет из земли сухой палкой, неожиданно для всех однажды весной, выстрелив ветками и листьями, бросается вдогонку за более удачливыми собратьями.

Закончился первый курс, и мы разъехались по стройотрядам, отрабатывать третий трудовой семестр. Я записался в сахалинский отряд, а Витька в московский, работавший на строительстве нового институтского корпуса. Растущие кости стали обрастать мясцом, как говорил дядя Миша, организм требовал пищи, и в их квартирке впервые запахло курицей и мясом. У Витьки появился бархатный баритончик, а его круглая мордашка обросла ещё жидкой, но уже вполне заметной, бородёнкой. В августе начались, наконец, каникулы и Лизавета просто выгнала Витьку на природу. В электричке он разговорился с рыбаком, который ехал в какой-то частный дом рыбака, о котором сам узнал от случайного знакомого, и Витька отправился вместе с ним. Они с трудом отыскали блиндаж, и рыбачок сразу исчез, буркнув: «Катакомба какая-то, даже телика нет», а Витька остался и провел там весь месяц, время от времени наведываясь на денёк в Москву.

Он вернулся в конце августа, привезя целый мешок копчёной рыбы, которую Лизавета сразу раздала на работе, оставив себе лишь несколько штук. Вдруг выяснилось, что в институт Витьке идти не в чем, и Лизавета потащила его в комиссионку, из которой он вышел прямо в обновках.

— А я иду и гадаю: что за мужчина ведёт тебя под ручку? — нагнала их у подъезда Алевтина, — Ты, Витёк, совсем взрослым стал. И когда успел?

Дома, стоя у зеркала в ванной, Витька гадал: сбрить бородёнку или оставить, но вспомнив, что бритвы всё равно нет, решил пока оставить. Лизавета, со счастливой улыбкой наблюдавшая через открытую дверь за Витькиными раздумьями, сходила в комнату и вернулась с жестяной коробкой в руках.

— Вот, сынок, держи отцовское наследство, теперь оно твоё, — и Лизавета смахнула слезинку.

Витька достал наполовину сточенную опасную бритву, стёртый помазок, металлический стаканчик, кусок кожаного ремня, натянутого на рамку, и тёплая волна нежности к этой маленькой любимой женщине захлестнула его.

Жизнь в семействе Салтанкиных наладилась окончательно, когда зам. Алевтины попросил позаниматься математикой со своими двойняшками да подключил к ним ещё и внучку Михалыча. Теперь два раза в неделю они собирались в большом михалычевом кабинете, и Витька получал целую десятку за занятие.

Как-то декабрьским вечером Витька застал мать за латанием зимнего пальто.

— Вот неприятность приключилась, — говорила Лизавета, пытаясь заложить обратно вылезшие клочья ваты, — зацепилась за гвоздь и спину порвала.

Она долго возилась, потом надела пальто и посмотрелась в окно, как в зеркало.

— Сойдёт, лишь бы тепло было, — беззаботно махнула рукой мать, а у Витьки захолонуло сердце.

Это пальто, и купленное с рук уже не новым, Лизавета носила лет десять, регулярно зашивая расползающиеся швы и штопая невесть откуда берущиеся маленькие дырочки.

Вот тогда-то, полночи проворочившись с боку на бок, Витька твердо решил к следующей зиме купить матери настоящую меховую шубу.

Развернув кипучую деятельность по сбору информации и выяснив, что максимальная зарплата прошлым летом была у бетонщиков сахалинского отряда, Витька отыскал командира отряда четверокурсника Сашку Паля и попросился в бетонщики.

— Ты за рублём или романтикой? — Паль внимательно оглядел невысокого крепкого паренька.

— За рублём, — ответил Витька и почему-то покраснел.

— Это хорошо, мне романтики не нужны. Слушай и вникай: деньги платят хорошие, но работа адова, можно сказать каторжная. Не потянешь, выгоню моментально, не заплачу ни копейки и отправлю домой за твой счёт. Уяснил? Тогда думай и давай ответ.

— Я еду, — твёрдо ответил Витька.

Теперь предстояло подготовить мать. Витька врал ей редко, скорее недоговаривал и умалчивал, но тут он разработал целый многомесячный сценарий. Как-то в середине марта, отвечая на традиционное: «Ну, что нового в институте?», Витька неопределённо пожал плечами, что означало: «Ничего», и через паузу, как бы вспомнив, сказал:

— Слух прошел, что летом нас на практику по специальности пошлют.

— По специальности, это хорошо, — поддержала Лизавета, — лучше, чем мусор на стройке таскать, А то вон у нас девчата приходят после поварского училища, так не знают с какого бока к котлу подойти.

Недели через две Витька мимоходом бросил:

— Говорят, практика на Сахалине будет.

— Это что же, ближе места не нашлось? — ахнула мать.