Кутинаида. Том 1: Воспламенённые воспоминания - [57]

  - Кутидаида. - Тихонько позвала Анна. - Ты здесь, Кутидаида?! Ты слышишь меня, ответь?

  На несколько напряженных мгновений Анна замерла в ожидании, потом огляделась по сторонам. В течение какого-то времени ей казалось, что она осталась одна в неизвестном ей месте.

  - Кеар-капна верияа, - зашептало Оно.

  Пепел поднимался вверх, мир или не мир менялся быстро, но в тоже время достаточно медленно для того чтобы разглядеть все изменения творящиеся на глазах у Анны. И вот она оказалась в доме некогда построенным для нее Александром. Как раз перед входом. Она надавила на ручку двери, к ее удивлению та оказалась не заперта, хотя какое тут удивление, когда она умерла. Пройдя на кухню, - там никого не было - Анна незамедлительно проследовала в комнату.

  - Кеар-капна верияа - это означает божественный экстаз. - Голос сменился на обычный женский. Типичный голос для любой девушки. Такой сексуально манящий. Неужели это Она?

  Вся комната была увешана странными гобеленами, явно на мертвую тематику. Анна взглянула на один из них: Здесь на корточках сидела довольно взрослая зрелая женщина из ее вагины текла ручьями кровь, образовывая внизу надпись "Я довольна тем, что я мертва". Лицо женщины словно выскальзывало из виду, когда Анна пыталась посмотреть ей в глаза, заглянуть внутрь их. Похоже таким образом нарисовано изображение.

  Насмотревшись на изображение, Анна перешла к другому гобелену, а там: Создание которое Анна не раз встречала в мире показываемым Оно, существо с корягой вместо правой руки. Вместо члена, - а это очевидно был мужчина - на причинном месте расположился гнойный прыщ огромных размеров. Вся голова почему-то не была головой как токовой, она лишь выполняла одну единственную функцию, делало из существа некое отдаленное подобие человека, но на ней не было ничего того, чтобы делало его человеком. Ни носа, ни рта, ни глаз, даже нет бровей. Тем же служили и руки, пришитые к туловищу и сходившиеся посередине желудка - кисти естественно отрублены, - а пришиты они металлической проволокой. Со всего тела свисали куски сгнившего мяса. Ступни ног вросли корнями в землю как дерево, а сами ноги слегка согнуты друг к другу. И все это чудовище было изображено в поле посреди скошенной травы, и солнце озаряло здесь все. Внизу также как и на прошлом изображении, на этот раз в обрамлении приписка "Одна смерть, один кусок свисающей плоти - это и есть Поедатель плоти?".

  Теперь, когда гобелен стал полностью рассмотрен Анна не думая, а по таинственному мановению повернула голову дальше к следующему мертвому рисунку. Нет, кто-то скорее заставил ее сделать это или и вправду она сделала подобное действие сама. Здесь были изображены некие царские особы, непонятно какие и вообще где автор этого рисунка видел такое. Во весь гобелен от одного края до другого растянулся большущий стол, на котором лежали сотни изысканных извращенных блюд. Неизвестно каких блюд, но вряд ли это были овощи или фрукты, здесь было что-то другое. Любой бы человек при виде такого рода еды незамедлительно кинулся в туалет выдергивать наружу все съеденную еду. Сине и зелено-цветные кушанья напоминали мясо, но ничего подобного на земле еще не видел никто. И, тем не менее, это было так. Также на столе располагались различного рода столовые приборы. Ни вилок, ни ложек они не напоминали. Один из таких приборов Анна смогла разглядеть тщательно. Ручка вполне обычная, что и везде, тонкая длинная, а вот дальше все иное. Квадратная поверхность, немного углубленная - скорее для того чтобы питаться какими-либо супами - постепенно превращалась в два штыка на конце, которыми можно было цеплять более жесткую пищу. А вот ножи как раз оказались обычными заостренными ножами, для резки синий и зеленой еды. Сами же царские особы и их, наверное слуги, - те что валялись перед столом на четвереньках, закованные в цепные ошейники и рваное тряпье, жадно кладущие в свою омерзительную гнилозубую пасть объедки со стола, трехглазые грязные создания - никто из присутствующих не был человеком и этот факт удивлял не меньше, чем само изображение. На это же самое удивление работало и освещение в мрачных кроваво-темных тонах. Эти так называемые царские особы что-то усиленно обсуждали, и казалось вот-вот еще немножечко и все надорвутся от их разговоров. Кто-то из них все же оставался в стороне и в одиночестве сидел с синей едой с открытым ртом, с той еды свисали ненасытные слюни. И взгляд у тех был какой-то дикий, как будто они животные твари природы. Воплощенный на картине мир был чужд всякой земной красоте и пониманию. Все данное действие происходило в помещении настолько большим, что конца и края ему не было видать нигде, или это просто такая задумка нарисовавшего. Место же где расположилось все, играло роль убежища, все здесь - начиная от камня и заканчивая дверьми по краям - обветшалое, потрепанное временем.

  Готический странный настрой всего помещения давал о себе знать. Анна, сама не подозревая, поддавалась чувственным любовным настроениям, вершившим суд над ней и вместе с ней. Повсюду в разные стороны исходили тоненькие нити паутины, а на ней как стражи подстерегающие еду - пауки. Доски пола не такие уж и крепкие, прогнившие и немного мокрые. Оконные рамы и стекла в них сломаны сильно. Но вот что оставалось новым и нетронутым так это - кровать, вернее мягкая пушистая царская закрытая шторами со всех сторон ложа.