Кутгар - [96]

Вряд ли этот довод показался Уртусу убедительным, но он кивнул, сделав вид, что отдает должное моей предусмотрительности. Последовало короткое приказание, и первый турпиль двинулся вперед. Второй и третий последовали за ним, образовав подобие клина. Следом шло подразделение гвардейцев и лишь потом основная группа, в которую входили я, доктор Олем, Ге и еще несколько офицеров. С обеих сторон нас прикрывали шеренги держащих наперевес ружья гвардейцев. Замыкали шествие три турпиля, готовые отразить нападение, в случае, если оно последует сзади.

Колонна начала медленно спускаться по склону. Турпили, рыча, уродовали нежный травяной покров, окончательно погибающий под ногами гвардейцев, ступавших по ярким цветам с почти садистским сладострастием. Я искоса поглядывал на доктора, которому было слегка не по себе от происходящего. Сам он старательно обходил неповрежденные растения и, если это было возможно, старался идти по колее, выбитой гусеницами. Он не подозревал, что все это — и цветущий луг, и город, как и сотни других городов, и синеватый лес, и прозрачные реки с пологими песчаными берегами — обречено на смерть. Внезапно доктор повернул голову и поймал мой взгляд. Через миг я уловил безмолвный вопрос.

— Зачем все это?

Я не стал вдаваться в подробности, выясняя, что доктор подразумевает под это, я лишь сухо ответил:

— Так полагается.

Доктор замолчал. Его разум переполняла причудливая мешанина из обрывков возмущенных чувств и мыслей.

Мы сошли с холма и теперь двигались по ровной, чуть топкой низине. Турпили чавкали, выплевывая из-под гусениц комки грязи. Чтобы не запачкать белоснежные скафандры, шедшие впереди гвардейцы замедлили шаг. Нам пришлось сделать то же самое, колонна растянулась. Вскоре турпили выехали на дорогу и двинулись по ней, вдребезги разбивая блестящее зеленоватое покрытие. Город подступал все ближе. Он выглядел странно неподвижным, почти мертвым. Нельзя было заметить ни единого движения, если не считать таковым причудливую архитектуру, казалось, застывшую в стремительном прыжке.

Это заметил не только я. Из переговорного устройства донесся голос Уртуса.

— Капитан, похоже, жители оставили город.

— Не думаю, — ответил я. — Скорей всего они затаились.

— Капитан прав, — не утерпев, вмешался в разговор старший офицер Ге. — Эти твари попрятались.

Связавшись с истребителями, я велел им пройти над городом. Воздушные разведчики тут же рванулись вперед и растаяли вдали. Мы одолели две трети отделявшего нас от города расстояния, прежде чем истребители вернулись. Они подтвердили правоту моего предположения. Население не оставило город. Просто оно переместилось с окраины в центр, собравшись на большой площади.

— Может быть, бросить туда парочку плазменных бомб? — смеясь, предложил Уртус. Я не ответил.

Сопровождаемые грохотом и лязгом металла, мы вошли в город. Нас встретило холодное молчание. Тумаиты, чьи скафандры препятствовали проникновению внешних звуков, отнеслись к происходящему спокойно, а вот доктору было не по себе. Он не переставая вертел головой, пытаясь понять, что происходит.

Эхо гулко металось меж витиеватых изгибов строений. Вблизи город не производил прежнего чарующего впечатления. Теперь, когда можно было рассмотреть все до мельчайших деталей, вылезли наружу прорехи, тщательно скрывавшиеся за фоном мишурного великолепия. Обнаружилось, что многие строения обветшали, причем некоторые настолько сильно, что были готовы развалиться. Другие находились на полпути к этому состоянию, улыбаясь разводами облетевшей краски. Действительность, спрятавшаяся за яркой оберткой, оказалась не столь радужной. Город походил на перезрелое яблоко, столь лакомое на вид, но уже основательно подпорченное прожорливым червем. Время поработало над ним.

Он был стар, очень стар. Я попытался определить число пережитых им эпох, основываясь на своеобразии стилей строений. Мне удалось насчитать тринадцать различных ордеров, но я не был уверен, что видел все. Тринадцать эпох, ни одна из которых не нанесла городу ощутимого урона. Марагас был на редкость мирной планетой.

Едва я успел подумать об этом, как прозвучал выстрел и огненная вспышка поглотила одно из окон. Гвардейцы немедленно вскинули ружья, взяв на прицел близлежащие строения. Один из офицеров поспешил узнать, в чем дело. Выяснилось, что воину, не в меру впечатлительному, почудилось, что некто целится в него из окна. Не тратя время на раздумия, воин выстрелил. Некто оказался маленьким существом, ребенком по здешним понятиям. Неизвестно, что он делал у окна, но покушаться на жизни пришельцев он явно не собирался. Я наказал воина, понизив его в чине., и велел ему сесть в один из замыкающих турпилей. Олем был возмущен.

— И это все? — прошипел он.

Я не собирался разбрасываться своими воинами и потому ответил:

— А ничего не произошло. Мы имеем дело с несчастным случаем.

Олем задохнулся от негодования.

Спереди донесся негромкий гул. По приказу старшего офицера Ге несколько гвардейцев отделились от общей колонны и исчезли за поворотом. Вскоре от них появилось донесение, что все нормально, и колонна продолжала путь. По мере того, как мы продвигались вперед, шум усиливался, а затем резко, словно его обрубило, исчез. Мы вышли на площадь, запруженную толпою. Здесь были многие тысячи марагасцев, что-то горячо обсуждавших. При появлении турпилей гул затих, поглощенный гробовой тишиной. Толпа всколыхнулась и начала распадаться на две части, образуя проход к возвышению, на котором виднелись несколько фигур. Я осмелился предположить, что это представители Консилиума народов Марагаса. Подозвав Ге, я велел ему разместить турпили и гвардейцев таким образом, чтобы они образовали коридор. Заревели моторы, заставив толпу испуганно попятиться назад, воины рассыпались в цепь и навели на безоружных марагасцев свои плазмометы. Все выглядело чрезвычайно эффектно, хотя и отдавало наигранным фарсом. Про последнее подумал доктор. Мне не было дела до его мнения. Доктор был такой же ничего не значащей марионеткой, как и собравшиеся здесь существа. Парад побежденных. Последний парад!