Тетя Мотя замолчала, задумалась.
Ирка давно моргала и швыркала носом. Тут она громко всхлипнула и спросила:
— И что… потом?
— Что ж потом? Ясное дело, мы победили. Фашистов от Ленинграда отогнали, в плен позабирали. Кончилась эта страсть на нашей земле!
— А девочка? — спросила Ирка.
— Померла? — округлив глаза, брякнул Юрка.
— Зачем же? Выросла, большая стала, взрослая. Замуж вышла, сынка имеет. — Тетя Мотя широко улыбнулась, протянула руку и провела пальцем по голове Вартана. — Так ведь то твоя мама, дурачок!
— Как — мама? — Вартан отступил, растерянный, ошеломленный. — Почему мама?
И все ребята смотрели на него с недоумением.
— Не упала, значит, девочкина мама в прорубь! — радостно сказал Коля. — Потому что ведь бабушка Вартана… живая она!
Вартан повел на Колю невидящими глазами, все еще не понимая. И вдруг до него дошло. Он густо покраснел, круто повернулся и побежал со всех ног…
Сурен и Тина недавно вернулись домой. Оба сидели за столом и ели, когда раздался звонок, возглас открывшей дверь няни: «Ты что, мой золотой? Или чего испугался?»
В столовую ворвался Вартан и остановился на пороге, красный, запыхавшийся.
— Я… — пробормотал он. Кинулся к маме, обнял ее, быстро поцеловал куда-то в шею, потом метнулся к отцу, ткнулся лбом ему в плечо. — Я… не буду больше никогда… швырять хлеб. Я же не знал!
Сурен погладил сына по голове:
— Ну, ну… хорошо, когда так! Мы помирились, да? Никто больше не сердится?
Мама сидела довольная.
— Я пойду сейчас еще гулять, — быстро сказал Вартан. — А вечером ты мне почитаешь, папа, «Остров сокровищ»? Ты сам! Хоть немножко. Ладно?
— Почитаю, почитаю. Не гуляй долго.
Вартан умчался. Тина откинулась на спинку стула:
— Ну и вихрь у нас ребенок! В папочку.
— Но что же все-таки с ним случилось? Почему его так прорвало? Дулся, дулся и вдруг — нате!
— Но я же с ним разговаривала, и не раз, — горделиво сказала Тина. — Постепенно подействовали мои убеждения не злиться, пробудили его совесть.
— М-м-м, — неопределенно промычал Сурен.
11
Приказы свои Севка отдавал таким повелительным тоном, что и нехотя подчинишься. А уж если с охотой выполнять, то лихо, по-боевому получается. Во весь дух, радостно мчался Вартан к дереву, в подъезд, за угол дома, стоял на страже у ограды. Как заядлый пловец в море, он купался в тайнах и загадках.
Коля выполнял Севкины команды с раздражающей медлительностью, часто поглядывая на командира. В Севке закипала досада. Раз он чуть не посадил Колю на гауптвахту.
— Сломай мне вон ту ветку! — приказал Севка.
— Ломать? Она ведь живая, с листьями. Я лучше тебе сухую найду.
За такое неповиновение Севка хотел посадить Колю на скамейку — и пусть сидит неподвижно, пока не разрешат ему встать. Но Вартан закричал: «Без Коли играть? Не согласен!» Скрепя сердце Севка пробурчал: «Отставить гауптвахту!»
Юрка и Светка побаивались Севки: вон как кричит, еще и поколотит, чего доброго. Вдобавок они опасались, что их, если что не так сделают, выкинут из игры, поэтому слушались беспрекословно.
Ирка проворно, с неизменно приветливой улыбкой на розовом лице, потряхивая «конским хвостиком», бегала туда, куда ей велели. Правда, она много болтала и задавала кучу неожиданных и, по мнению Севки, бессмысленных вопросов. Но девочка-пират так щедро предоставляла командующему содержимое своих карманов — перочинные ножики, старый компас, спички, веревочки, — что Севка не мог этого не оценить. Да и вообще Ирке, хоть и самой младшей, но рослой — она была выше близнецов — покладистой, миролюбивой Ирке невольно многое прощалось.
Словом, команда пребывала в должном повиновении, авторитет Севы был непререкаем. Однако это состояние боевой готовности надо было поддерживать и подогревать непрерывно. Вскоре Севка в этом убедился.
Дня три он не появлялся во дворе. И вот вышел. Властный окрик: «Слушай мою команду!» — живо согнал с качелей Вартана, Колю и Ирку. Но еще на бегу Вартан закричал недовольно:
— Почему тебя не было? А мы, а мы… Ваську Большого и Семена Рыжего мы не выследили!
— Может, они вообще нам уже не грозятся? — предположил Коля. — Или уехали куда вообще?
У Вартана в глазах мелькнуло разочарование, а в Колином вопросе прозвучало явное удовольствие.
Ирка по-всегдашнему приветливо улыбнулась:
— Именно, что «вообще», как Коля говорит. Они, эти самые… вообще есть на свете? Тебе не показалось?
Севка нахмурился.
Эти малыши, кажется, сомневаются в нем? Да как они смеют!
Ноздри у Севки раздулись.
— Узнаете, как эти страшные злодеи и хулиганы уехали, как их нет на свете! Они вам покажут, что и не обрадуетесь! Это я уехал! Меня нет в Ленинграде, я, если хотите знать, на Урале. Путешествую по Ильменскому заповеднику. Вот!
Вартан опешил:
— Ка-ак так?
Прозвенел Колин смех-бубенчик:
— Да ты вот он! — Коля ткнул пальцем в Севкину сторону.
Ирка обошла Севку кругом, с интересом его оглядывая, и пропела задумчиво:
А я еду, а я еду за тума-аном.
За мечтами и за запахом тайги!
— Много вы понимаете! — воскликнул Севка. — Я уже послал две телеграммы. И начал писать письмо. Завтра утром надо его отправить в штаб путешествий. Необразованные люди! Там на Урале горные хребты и отроги. Вчера я встретил медведя. Он ел мед диких пчел. Ветер дул в противоположную сторону, и он меня не заметил. Если бы солнце не било мне в глаза, я легко мог бы его застрелить. Но я не стал стрелять, пожалел лесного гиганта.
