Кутепов: Мираж - [176]

   — У меня есть.

   — Тогда считайте, что в СССР вы не вернётесь.

   — Слушайте главное. Вы что-нибудь сможете выиграть на этом. — Зайцевский оглянулся на запертую дверь, на окно и понизил голос: — На завтрашнее утро группа сотрудников ГПУ подготовила похищение генерала Кутепова.

   — Похищение? Куда же они его спрячут? Увезут в СССР, как Савинкова?

   — Мне известны участники, известен точный план. Его увезут в Марсель и на советском пароходе «Спартак» доставят на советский берег.

   — Значит, там будут допрашивать, судить, — представил себе Дымников с некоторой мечтательностью, — интересно...

Теперь Леонтий расхаживал по кабинету, разглядывая дверь и окно и представляя себя за судейским столом. Перед ним генерал с побритой наголо головой. Вот в чём дело! Кутепов уже потерял своё лицо и предстал перед Высшим Судией. Подсознание подсказало генералу, что дни его сочтены, и лицо его изменилось. Фрейд был в моде.

Зайцевский тем временем говорил о сильной группе ГПУ в Париже, о необходимости срочных мер против них, о том, что времени осталось меньше суток...

Наконец Леонтий прислушался и остановил его:

   — Расскажите поточнее, кто и как будет похищать Кутепова.

   — Оперативная группа состоит из трёх человек. Старший — Пузицкий. Он участник похищения Савинкова и за это получил орден. Второй — Янович. Долго жил в Париже. Третий — Лев Гельфанд, племянник друга Ленина — Парвуса. Сейчас он — второй секретарь Советского посольства в Париже. Будет в полицейской форме. Уже несколько дней репетирует свою роль — стоит на посту на месте похищения. Это перекрёсток улиц Русселе и Удино. Кутепов будет там в десять тридцать. Его вызвал по записке один бизнесмен, связанный с ГПУ. Будто бы переговорить о колчаковских миллионах. И генерал согласился на встречу.

   — Почему же вы не пошли в РОВС? Там бы вас хорошо приняли и спасли бы своего вождя. Может быть, вам даже дали бы какой-нибудь орден.

   — Зайцевский что-то пытался сказать, но получались лишь неясные звуки и неопределённые жесты: не то — «сами понимаете», не то — «сам не пойму».

   — Понятно объяснили, — сказал Дымников; и Зайцевский жалобно улыбнулся. — Считаете, что ГПУ сильнее РОВС, а на меня можно надеяться, поскольку я выручил Заботина. Кстати, а почему не видно и не слышно Клинцова?

   — Его расстреляли, как троцкиста.

   — И вы выбрали меня?

   — Да.

   — Главное условие моего участия в вашей судьбе — мы не занимаемся Кутеповым, забываем всё, что вы знаете. Короче: я не хочу спасать Кутепова. Вы согласны?

Леонтий заметил некоторую короткую внутреннюю борьбу у собеседника, но всё же Зайцевский почти мгновенно согласился.

Тогда Дымников объяснил ему план ближайших действий. Он увозит Зайцевского на ночь, вернее, до завтрашнего полудня к себе в загородный дом. На днях там поставили телефон, и можно связаться. Кроме всего необходимого, в загородном доме имеется патефон с пластинками и радио. Главное: кроме Леонтия, о Зайцевском не знает никто, в том числе работник «Русской справки», дежуривший у окошка.

   — Я один буду в том доме?

   — Во-первых, у вас, по-видимому, есть оружие, а во-вторых, у меня важное вечернее свидание, после которого я приеду к вам. Только не вздумайте в нервных раздумьях подозревать меня в предательстве. Я могу сдать вас в любую минуту. Хоть сейчас.

   — Я согласен с вашим планом, Леонтий Андреевич.

   — Едем. Для своего работника я придумаю что-нибудь.

Вышли в приёмную и в ту же секунду услышали громкий голос Мохова, разговаривавшего по телефону:

   — У тебя, кисулечка, конечно, память девичья, но мой адрес ты должна помнить: бульвар Сен-Мишель, 21, квартира 15. Жду с девяти, даже раньше. Всё будет отлично...

Подождали, пока Мохов закончил разговор, и Дымников объяснил, что едет на квартиру клиента, у которого оказались какие-то непонятные письма из России.

На улице, ожидая такси, Дымников сказал:

   — Шофёр, скорее всего, русский офицер — поэтому о деле ни слова. Я назову фиктивный адрес, потом пересядем.

3

Утром 25 января Кутепов уехал за город в гости к знакомым. В толпе гостей его нашёл офицер, которому полковник Зайцов поручил с завтрашнего утра с машиной дежурить при генерале.

   — Пожалуйста, завтра не беспокойтесь и ко мне не приезжайте, — вежливо отказался Кутепов. — Я уеду из Парижа искать дачу, а утром пойду в Галлипольскую церковь на панихиду по генералу Каульбарсу, — и, уже отходя от офицера, почему-то остановился и добавил: — А по мне, надеюсь, вы не будете служить панихиды.

Дома его ждала записка в конверте без обратного адреса:

«Дорогой А.П.

Разговор о недавно полученном наследстве нам необходимо продолжить вдвоём и немедленно. Это в наших интересах.

Ваш М.»

Генерал немедленно позвонил по телефону.

   — Добрый день. Говорит Кутепов. Это вы таинственный М.? — оба посмеялись. — Давайте завтра с утра вместе прогуляемся до церкви. Я буду на перекрёстке Русселе и Удино ровно в десять тридцать.

4

Дымников не успел проанализировать, какую роль в дальнейших событиях сыграло подсознание, предсознание, сознание, и действовало ли здесь Я или ОНО. В начале 10-го он вошёл в дом к Мансуровым, увидел Любу во всей девичьей прелести, сознающей самое себя, о чём говорили и длина и покрой юбки в обтяжку, и кофточка, подчёркивающая форму груди, но всё это не вязалось с удивлённо отчаянным взглядом, привезённым из России. «Зачем они всё это делают с людьми? Отнимают всё, изгоняют из домов, по морозу везут в Сибирь? Почему Бог допускает это?» — спрашивала она его уже не раз.