Куры не летают - [32]
– Заткни ей рот, – вырвалось у меня.
Малолетка притихла.
Л. сжал ей руку и бросил волчий взгляд в мою сторону, но сдержался и промолчал.
Я не верил в договоренность с Б.
Потом я узнал, что Л. несколько раз бывал у Б. (уже без меня). И, угрожая расправой, всячески давил на Б., который переживал тогда не лучшие времена: бухал и так далее.
Ну вот, а теперь все эти прибамбасы.
Разыскав нужное отделение, спрашиваю у медсестры о Б.
Она отыскивает в книге записи новых пациентов фамилию, имя и дату. Все совпадает.
Меня впускают только в небольшую прихожую – своеобразную комнату ожидания.
Через несколько минут выходит Б. в больничной пижаме, вылинявшей, скомканной, с легким намеком на зеленовато-голубой цвет, – ангел со шрамами на шее.
Ты вытаскиваешь эти несколько пачек сигарет, и Б. запихивает их в большие накладные карманы. Из-за зарешеченного окошка за нами наблюдает санитар.
– Пойдем покурим?
– Мне нельзя, – поворачивается спиной и, не прощаясь, легко, как дым, проскальзывает в приоткрытую дверь под крики пациентов и топот санитаров.
ГБ, опершись на металлическое ограждение, сдерживал ладонью кровь, которая текла из глубокого пореза у шеи. Кровь была теплой и липкой. Снег был февральским и белым, рана была настоящая, смерть была белая – и уже где-то рядом. ГБ почувствовал холод, в его сознании мгновенно промелькнули, как тени тех трех ублюдков, мысли о спасении. Три уёбка, с которыми ГБ ехал в троллейбусе, вышли с ним на остановке и лезвием пописа́ли шею. ГБ вступился за уставшую кондукторшу, поскольку те трое не хотели платить за проезд.
Час был поздний, и троллейбус, завершая последний круг своего маршрута, оставлял ГБ, порезанного и еще в сознании, истекать кровью.
Уёбки юркнули в проходной двор.
Зачерпнув ладонью горсть снега, ГБ приложил его к порезу и пошел.
В милицейском участке сонные менты писали протокол со слов ГБ, а врачи «скорой» измеряли давление и бинтовали ему шею, ожидая, пока менты таки допишут и отпустят ГБ с ними.
ГБ спасло то, что порез был неглубокий, до сонной артерии оставалось несколько миллиметров, а милицейский участок оказался рядом (ну и то, что ангел смерти в такой мороз засиделся в своей каптерке).
Зима пахла кровью, а поэзия чувствовала холод лезвия на шее.
Глаз у С. напоминал выпученные глаза жаб.
И смотрел он одновременно на тебя и в окно.
В нейрохирургию С. привезли менты, которые утром делали обход и нашли его без сознания на лестнице, спускавшейся с Дружбовского массива в парк. С. лежал у заброшенного туалета, избитый и ограбленный, и только легкий пульс говорил о том, что он жив.
Вчера С. вместе с двумя кентами прошелся по всем заведениям, где наливали, а теперь в постели нейрохирургии, с разбитой головой, деформированной скулой и втрое увеличенным мутным глазом отстраненно смотрит на тебя и проваливается в яму своей памяти.
Те чуваки, с которыми С. тогда гульвасил, никак не могли объяснить, где они его потеряли, на каком этапе их тяжелого и славного пути бросили. Вариантов было множество: первый, что С. сам отшился от них и нарвался на тех, кто его побил и бросил умирать возле туалета. Второй: они плелись втроем, таксисты отказывались их везти с Дружбы в центр, решили пойти через парк. На лестнице, которая вела к темным и опасным дорожкам, им встретились дружбовские, а чуваки просто оставили С. одного с дружбовскими громилами, которые разделались с С. по полной. Третий: С. побили сами менты и бросили, а через некоторое время приехали снова за ним, решив, что лишние ночные преступления на их участке им ни к чему, закинули его в милицейский бобик и завезли в больницу.
С., пролежав месяц, выписался с вываленным наружу глазом, десятком медицинских рецептов и провалами в памяти, – а так ничего особенного. Затем от него долго страдали все официантки: когда С. сильно напивался, то швырял рюмки и чашки на пол.
Футуристические лозунги, вышитые на рукавах джинсовой зимней куртки, сыпались цитатами с тех рукавов. Хозяйка куртки, казалось, прилетела на этих футуристических крыльях, чтобы возвестить всем об этом. Город к таким относился подозрительно, особенно когда она, сбросив куртку и закатав рукава свитера, рассказывала о своих полетах над городом, неверных любовниках, никчемных женщинах из бухгалтерии, о вещунстве, о дочери в деревне, о стихах и, наконец, о своей миссии и своем предназначении.
Футуризм в городе не приживался, и она тоже не прижилась.
Из четырех поэтов она выбрала одного – длинноволосого.
Ходили сплетни о том, что она ведьма, за ней подглядывали соседки в общежитии. На общей кухне степенные домохозяйки шептались по углам о ней и о ее избраннике.
Через некоторое время она исчезнет из города – конечно, с поэтом.
Говорили, что их видели то в одном городе, то в другом, иногда она с поэтом прилетала и в наш. Говорили, что они прохаживались по Театральной площади часок-другой и снова улетали куда-то, рассказывали, что когда над городом пролетали звездопады, дожди и снега, то вместе с ними на головы сыпались золотые буквы футуристических стихов, а утром их сметали ветры и дворники.
Говорили, что потом поэт бросил ее и вернулся в город обычным автобусом, ведь летать он мог только с ней.
Эссеистская — лирическая, но с элементами, впрочем, достаточно органичными для стилистики автора, физиологического очерка, и с постоянным присутствием в тексте повествователя — проза, в которой сегодняшняя Польша увидена, услышана глазами, слухом (чутким, но и вполне бестрепетным) современного украинского поэта, а также — его ночными одинокими прогулками по Кракову, беседами с легендарными для поколения автора персонажами той еще (Вайдовской, в частности) — «Город начинается вокзалом, такси, комнатой, в которую сносишь свои чемоданы, заносишь с улицы зимний воздух, снег на козырьке фуражке, усталость от путешествия, запах железной дороги, вагонов, сигаретного дыма и обрывки польской фразы „poproszę bilecik“.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
«…Митрополитом был поставлен тогда знаменитый Макарий, бывший дотоле архиепископом в Новгороде. Этот ученый иерарх имел влияние на вел. князя и развил в нем любознательность и книжную начитанность, которою так отличался впоследствии И. Недолго правил князь Иван Шуйский; скоро место его заняли его родственники, князья Ив. и Андрей Михайловичи и Феодор Ив. Скопин…».
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.