Куры не летают - [23]

У меня не было никакой перспективы относительно этого, хотя семья отчима в Польше и мелькала далеким огоньком спасения, но очень слабо. Когда же мне как-то купили жалкое подобие настоящих джинсов, я решил посоветоваться со старшими пацанами, которые уже носили подобные штаны с протертыми коленками. Кто-то сказал, что лучший способ добиться эффекта – взять битый кирпич, намочить штаны и тереть кирпичом, поливая время от времени потертые места холодной водой. Эффект гарантирован – вот, смотри, как у меня, я бы и больше протер, но мамка заметила.

Я набрал кирпича со щебнем в мешочек до прихода подходящего случая. Долго ждать не пришлось. Однажды, пожаловавшись на боли в животе, я остался дома (а родители с младшим братом, которого вырядили в шорты, ушли куда-то). Убедившись в собственной безопасности, я расстелил псевдоджинсы на полу, достал кирпич со щебнем, намочил нужные места и принялся их тереть. Я тер штаны до остервенения. После нескольких попыток я увидел, что вместе с краской исчезла не только сомнительная привлекательность товара, но на штанах появились лохматые дыры с торчащими по краям нитками. Мне захотелось плакать от безысходности, от предстоящих разговоров с родителями о штанах и в предчувствии бесконечных упреков в моей бестолковости.

– Так чем ты их тер? – спрашивал я своего наставника несколько дней спустя.

– Кирпичом. А что, не получилось?

– Нет.

– Зависит от материала. А что старики?

– Труба.

– Меня мамка неделю во двор гулять не пускала.

– Меня пускают.

– Ну тогда все путем.

Мне нравился осенний двор, когда жители нашего дома запасались на зиму разными солениями – солили арбузы, помидоры, капусту, яблоки. Приносили и привозили их, кто откуда мог. Запахи мятых помидоров и битых арбузов со стихийных базарчиков на улицах частного сектора Екатериновки наполняли все вокруг – здания, двор и соседние улицы.

Перед подвалами стояли бочки, заносили мешки с картофелем, складывались закатанные банки с помидорами, баклажанами, салатами.

Люди готовились к зиме.

3.

Школа, в которую я начал ходить в третий класс, была с украинским языком обучения. Пристроилась она на тихой улице, которая начиналась от площади Артема.

На площади, как водится, стоял большой памятник Артему – местному революционеру и, кажется, герою гражданской войны. А за Артемом – надпись на Доме культуры Саксаганского района: «Искусство принадлежит народу» (памятник, как образец искусства, и стоял здесь для того, чтобы народ мог смотреть на него ежедневно).

Основной контингент школы состоял из детей шахтеров и разнорабочих, иногда горных инженеров или учителей. Самым жутким местом в той школе был уличный туалет, расположенный рядом со спортплощадкой, где проводились уроки физкультуры, игры в футбол и изредка – кросс.

За туалетом собирались старшеклассники, чтобы покурить или для выяснения отношений. Оттуда всегда ужасно несло хлоркой. Почему-то криворожская шпана любила шастать задними дворами к закоулкам, спрятанным от посторонних взглядов. Именно за туалетом они и встречались с теми, кто ни в какие школы не ходил. Это был стихийно организованный криминалитет – подростковые шайки, которые пополнялись хлопцами из неблагополучных семей (преимущественно сиротами, детьми матерей-одиночек, теми, у кого кто-то из родителей сидел, или беглецами из домов-интернатов). Они промышляли разными способами: воровали, отбирали деньги у тех, кто послабее и младше их, играли в карты. Иногда общались с «химиками», у которых набирались разнообразного криминального опыта. Как известно, еще до 50-х страна, в которой мы жили, была сплошным «лагерем», поэтому криминальная психология больших промышленных городов была вполне жизнеспособной. Чаще всех в тех местах появлялся некий жестокий и отчаянный пацан О., который вследствие небрежного обращения со взрывчаткой, украденной в карьере, имел повреждения пальцев рук и лица. Его биография начиналась в нашей школе, и им вскоре заинтересовалась детская комната милиции, в стенах которой он и встретил свое совершеннолетие. Однако О., по сравнению с тремя молодыми бандитами, которые держали в страхе наш микрорайон, был попросту пацаном и слабаком. Те трое поставили свое криминальное ремесло на взрослую ногу. Они не просто вымогали деньги или отбирали вещи – они были заняты серьезным криминалом: наркотики, грабеж магазинов, кражи взрывчатки с шахт и карьеров. Для развлечения приходили к туалету, чтобы рассказать о своих «геройствах» и поиздеваться над нами, шпаной, малолетками, которые, несмотря на явный страх, все-таки ими восторгались – за отвагу и взрослость, за их пусть и недозволенное, криминальное, но все-таки ощущение свободы. Иногда они вершили самосуды, поскольку кто-нибудь более или менее приближенный к ним мог им пожаловаться на что-нибудь.

В этот раз Орел, Шкет и Рыба появились неожиданно, когда заканчивался урок физкультуры. Как правило, минут за десять до конца урока учитель физкультуры собирал баскетбольные и волейбольные мячи, просил нескольких учениц помочь ему – и нес в школу. Футбольные мячи школьным инвентарем не были: школьные исчезали сразу, поэтому мячи кто-то приносил свои. Урок физкультуры всегда был последним, после урока в школьную форму уже никто не переодевался, а шлепали домой в спортивной – трусы, футболка с номером, кеды и гетры.