Куры не летают - [122]
– А зачем ей пишешь?
– Не знаю…
Лейтенант еще не был женат, видно, и на его сердце была такая же рана. Он смотрел на меня, как на брата.
– Ты только не стреляйся, – пошутил он.
– Ясен май, дембель – в мае.
Лейтенант знал (и я знал), что месяц назад полк отправил в Башкирию в цинковом гробу парня, который, получив из дома сообщение, что его девушка выходит замуж, спрятался за караульным помещением, снял предохранитель и автоматной очередью скосил себе полчерепа. Место его смерти засыпали мартовские снега. А мы его забыли через несколько недель.
Это караульное письмо я писал несколько раз (то есть оно должно иметь несколько вариантов). В линованной тетради этими украденными у сна ночами я выводил скверным и нечитаемым почерком слова, которые теперь в моей армейской жизни отвечали сами за себя.
В армии особое уважение к письмам. И если тебе приходит несколько в месяц, это привязывает тебя к другому миру, находящемуся за оградой воинской части. И это также значит, что тебе пересылают тонкие полоски воздуха, который не пахнет кирзой.
Она сказала, что из армии было прислано 6 писем, на которые она не ответила. Пять я прислал по почте, а одно передал с Татьяной Сергеевной, нашей преподавательницей, которая, зная, что служу в Житомире, вызвала меня в гостиницу, устроив мне через своего знакомого майора несколькочасовое увольнение среди буднего дня. Зачем-то она была тогда в Житомире. Я пришел в гостиницу и там написал письмо. Письмо было передано адресату, но ответа я не получил ни одного (да и в конце концов на ответ не рассчитывал).
А это караульное письмо я передал с дружком (так теперь его называю). Дружок почему-то продержал это письмо тридцать лет – и только за месяц до моего нынешнего приезда принес и вручил ей. Пожелтевший конверт с выцветшим именем и фамилией корреспондентки.
Я писал в пустоту и поэтому не отвечал ни за содержание написанного, ни за свой почерк.
Почти каждую ночь к известному многим солдатам нашей части месту приходили житомирские шалавы. Их перетаскивали через высокую бетонную ограду и заводили в кочегарку. Их тела на протухших солдатских матрасах пахли углем и дымом.
Во время майского перелета я листал переписку Бахман и Целана, встречая полные страсти места их писем, в которых тоска, невозможность, несовпадение. Упреки и прощение.
Все, что составляет драму двух молодых людей, которые живут в разных странах и городах.
Находясь несколько лет назад в Берлине, я заметил в окне одного из книжных магазинов на Курфюрстендамм рекламу издания этой переписки на немецком языке. К книге почему-то был прикреплен плакат с изображением Черновцов. Наверное, ради Целана. Я смотрел на фотографии двух молодых людей, чью эпистолярную книгу рекламировали немецкие издатели, – посмертную книгу. Это было издание, к которому Ингеборг и Пауль имели прямое и опосредованное отношение (собранные под одной обложкой письма писали они, но опубликовать все это пришло в голову другим людям). Уже после смерти этих любовников и адресатов. Так случается часто. И комментарии, которыми, как правило, обрамлены такие издания, сводятся к выяснению дат, некоторых фамилий и лиц, мест, бегло упомянутых.
Но никогда и никто из комментаторов не берется истолковать тот или иной поворот судьбы адресатов.
В августе 1986-го я вытащил из почтового ящика в доме на Киевской конверт с приглашением на свадьбу. Адрес она, видимо, нашла в альбомном списке выпускников, вряд ли его помнила. Просто полистала этот альбом – и нашла. Девичьим округлым почерком выписала все детали свадьбы и подписала именами молодоженов.
Третий день у меня начинался одинаково: пивом из бочки, синдромом похмелья и тяжелой головой с притупленным взглядом. В первый же день у бочки, в центре, узнав, что этот помятый чувак, которому не хватает шесть копеек до третьей кружки пива, – бульдозерист, я попытался с ним поговорить.
– Тут такая лажа, чувак…
– А что?
– Ну, надо приехать через неделю на одну свадьбу и раздавить ее на хер…
– Чем раздавить?
– Бульдозером.
– Бульдозером, ясен май, самое лучшее… а на хера давить?
– Не знаю…
– Кентуха, – говорил он, – все пройдет.
«Я ожидала, что ты меня украдешь из-под загса, просто заберешь от всей этой свадьбы».
Я это услышал, когда облако накрыло собой полгорода и начало заливать даже столики в «Козе». И не успел ответить, потому что мы спешно перебрались в зал этого бара, мокрые и возбужденные. Я услышал это за день до Парижа, с билетами на руках, небритый, с седой щетиной, когда мы приканчивали первую бутылку итальянского вина. Я услышал о ее желании тридцатилетней давности, которое никак не мог выполнить ни тогда, ни теперь.
Я понял, что прошла вечность.
Что я мог ответить?..
Один из мостов над Сеной – это мост влюбленных. Pont des Art. К его ажурной ограде прикреплены тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч замков, простых амбарных, на которые запирают двери или цепи от потенциальных похитителей велосипедов. Сюда приходят влюбленные, закрывают на ключ свой замок, а ключ выбрасывают в Сену.
Дочь привела нас с женой на Монмартр около двух ночи.
Я сказал, что хотел бы пройтись по этим улочкам днем, а не ночью. Но услышал в ответ, что именно сейчас – максимальный кайф.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эссеистская — лирическая, но с элементами, впрочем, достаточно органичными для стилистики автора, физиологического очерка, и с постоянным присутствием в тексте повествователя — проза, в которой сегодняшняя Польша увидена, услышана глазами, слухом (чутким, но и вполне бестрепетным) современного украинского поэта, а также — его ночными одинокими прогулками по Кракову, беседами с легендарными для поколения автора персонажами той еще (Вайдовской, в частности) — «Город начинается вокзалом, такси, комнатой, в которую сносишь свои чемоданы, заносишь с улицы зимний воздух, снег на козырьке фуражке, усталость от путешествия, запах железной дороги, вагонов, сигаретного дыма и обрывки польской фразы „poproszę bilecik“.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.