Курумилла - [14]

— А теперь, отец, мы можем двинуться в обратный путь, — сказала Анжела, обращаясь к генералу, не помнившему себя от гнева и ярости. — До свидания, дон Луи, — продолжала она, — до скорого свидания, мой нареченный!

И девушка удалилась из лагеря, провожаемая восторженными восклицаниями авантюристов.

Мексиканцы возвращались домой с опущенными головами, стыдясь своей позорной измены. Четыре месяца назад они сами пригласили к себе графа и, надавав ему множество лживых обещаний, готовились теперь травить его, как дикого зверя.

Через три часа после отъезда мексиканцев в лагерь возвратился Валентин.

ГЛАВА V. Первая вспышка

Возбуждение, вызванное приездом генерала, мало-помалу улеглось. Французы уже давно служили игрушкой в руках вероломных мексиканцев и теперь не помнили себя от восторга при мысли о том, что наконец-то им удалось выпутаться из сети нескончаемых интриг, из которых, казалось, не было исхода. Со свойственной этому народу беспечностью они принялись осыпать насмешками и оскорблениями мексиканцев, но более всего досталось их правительству, так много досадившему французам. Полные доверия к командиру, совершенно забыв о том, что они только горстка беззащитных людей, заброшенных за шесть тысяч лье от родины, авантюристы строили самые несбыточные планы, придумывали совершенно невыполнимые проекты и с жаром обсуждали их, давая полный простор своей необузданной Фантазии.

Луи не хотел охлаждать пыл, охвативший его охотников. Потолковав с офицерами и сообщив им свои планы, принятые теми с восторгом, граф приказал дать сигнал к общей сходке.

Тотчас раздались призывные звуки сигнальных рожков, и авантюристы стали собираться около штаб-квартиры.

— Друзья, — сказал им граф, — интриги мексиканского правительства поставили нас в скверное положение, но я Далек от мысли считать его безвыходным. Конечно, не стану скрывать от вас, что оно очень серьезно — есть основание Думать, что серьезность его в скором времени еще более Увеличится. Чтобы выйти из этого неприятного положения, могу предложить два нижеследующих плана. Первый заключается в том, чтобы немедленно двинуться форсированным маршем к Гуаймасу, захватить в свои руки какой-нибудь корабль и отплыть на нем, прежде чем наши враги догадаются помешать отъезду.

Речь графа вызвала продолжительный ропот недовольства в рядах авантюристов.

— Друзья, — продолжал граф, когда шум несколько улегся, — долг вынуждает меня указать вам на этот путь, обсудите между собой мое предложение, и от вас будет зависеть отвергнуть его, если оно вам не по сердцу. Теперь перейду к другому проекту… После своего освобождения Мексика впала в постыдное варварство, мексиканский народ надеется на возрождение, и мы должны попытаться помочь ему. В настоящее время американские эмигранты, выходцы из Соединенных Штатов, наводняют собой Калифорнию, так что у остальных переселенцев отнята не только возможность разбогатеть, но даже добиться одинаковых с ними прав. В Соноре нас, французов, двести человек. Энергии у нас достаточно, все хорошо вооружены и прекрасно дисциплинированы. На первых порах необходимо овладеть каким-нибудь большим городом, чтобы сделать его базой для наших дальнейших операций. Затем мы обратимся с воззванием ко всем французским эмигрантам Калифорнии, Америки и вообще завоюем Сонору, сделаем ее свободным, сильным и цивилизованным государством. Этим мы дадим новый выход для французской эмиграции и устроим форпост для отпора постоянному натиску североамериканцев. Мы приобретем право на признательность нашей страны и отомстим за себя так, как умеют мстить только французы, то есть отплатим за обиды благодеяниями. Вот, друзья, те два выхода, один из которых предстоит избрать, и завтра, до восхода солнца, дайте мне ответ через ваших офицеров. Не забудьте только одного условия — вы должны подчиниться самой суровой дисциплине и беспрекословно повиноваться моим распоряжениям, без этого мы погибли. Я же даю обещание не покидать вас даже если бы для меня открылись лучшие перспективы — мы вместе погибнем или вместе добьемся успеха.

Речь графа была встречена с горячим энтузиазмом. Луи отошел в сторону вместе с Валентином.

— Увы, брат, — грустно сказал он своему собеседнику, — жребий брошен, и я, граф Пребуа-Крансе, считаюсь отныне бунтовщиком, разбойником. Я открыто становлюсь во враждебные отношения с могущественным правительством целой страны. Что я в состоянии сделать с горсткой людей, находящихся под моей командой? Мы погибнем в первой же битве. Ах! Эта борьба лишена всякого здравого смысла. Мог ли я предполагать такой исход, когда полный радужных надежд покидал Сан-Франциско, чтобы отправиться на поиски рудников, которых мне даже не придется увидеть? Куда теперь улетели розовые мечты, куда скрылись пленительные надежды?

— Не падай духом, брат, — сказал Валентин, — в настоящую минуту особенно важно сохранять спокойствие и здравый смысл, чтобы справиться с той задачей, которая выпала тебе на долю. Подумай, что от твоей энергии и мужества зависит судьба двухсот соотечественников, которых ты поклялся довести до морского берега — и ты должен выполнить свое обещание.