Куртизанки дорог - [12]

— Я не мальчик…

— Молчать! — резко, властно и громко перебила его Диана. — Ты, мальчик, сегодня еще не то услышишь и было бы желательно, чтобы ты памперсы приодел. А то обмараешься невзначай, — Диана деланно засмеялась, хотелось вцепиться ему в морду, впиться ногтями и вывалить все сразу.

Владимир наконец-то пришел в себя, он догадался, что она к кому-то обратилась за помощью и этот кто-то обещал помочь ей. Помочь — известно за что и это больше всего бесило его. «Убью гада, если он спал с ней — точно убью». Владимир сжал кулаки до боли в суставах, он понимал, что в районе никто с ним не справится, наверняка понимал это и тот, кто пообещал помощь Диане. Пообещать, чтобы переспать, одно. Сделать — другое. «Поэтому лучше помолчу, узнаю всю правду про защитничка», — решил он. — А потом убью суку.

— Ничего, Диночка, я постараюсь без памперсов обойтись, — ласково проговорил Владимир, не обижаясь, а восхищаясь своей избранницей и одновременно злясь на неизвестного парня.

— Поживем — увидим, — стояла на своем Диана.

Неопытная, она не понимала, что ее никто бы и слушать не стал. Владимир бы сделал с ней, что хотел, а потом, может, и выслушал. Она все соотносила со своим планом и была уверена в своих силах. Если бы знала она о любви Владимира, была уверена в этом — и плана бы не потребовалось. Но сейчас, уверенная, она продолжала:

— Так вот, мальчик, с этого дня, с этого вечера, ты станешь отдавать мне по 10 тысяч рублей каждый месяц. Никаких просрочек и отговорок я не приму. Иначе — я просто тебя размажу, превращу в дерьмо и быдло.

Диана засверкала глазами, ее злость, наконец-то, стала выплескиваться наружу и она ждала возражений, чтобы окончательно добить Владимира. А он неожиданно захохотал.

— Диночка, милая, я согласен, — сквозь смех еле говорил он, отсчитывая 10 тысяч. — Но зачем же так сердится, вот, пожалуйста, деньги. Бери, стану приносить день в день. Могу и раньше, как скажешь, родная.

Поведение Владимира обескуражило Диану. Чего-чего, но такого исхода она не ожидала никак и растерялась окончательно. Ее злость куда-то исчезла и она не знала, что делать дальше. Спросила глупо и боязливо:

— А наркотики, ты не станешь мне их больше колоть?

Владимир вдруг стал серьезным.

— Да, Диночка, не стану. Не только не стану, но и никому не позволю это сделать. Я уже с утра обзвонил всех, всем запретил давать тебе их.

— Я не верю, ты говоришь так, чтобы обмануть и снова сделать укол, — пролепетала беззащитно она. — Но я не позволю тебе это сделать, — силы возвращались к ней, но уже правда без злости. — Я теперь смогу расправиться с тобой, когда захочу.

— Вот и прекрасно, Диночка, прелесть ты моя, я весь в твоей власти. Я искал тебя сегодня. Ты знаешь зачем?

Она вначале удивленно покачала головой, но затем ответила с уверенной ехидцей:

— Известно… зачем…

— Да затем, — перебил ее Владимир, — чтобы сказать тебе, что я сволочь и вымолить у тебя прощенье. Что я был не прав, пытаясь посадить тебя на иглу. Ты сможешь меня простить, Диночка?

Он встал перед нею на колени и видел, как округлялись девичьи, ничего не понимающие глаза. «Какая она в сущности еще ребенок, тем более я ответственен за нее», — подумал он.

Ошарашенная Дина молчала. Она не знала, что говорить, верила и не верила одновременно. Слишком много горя причинил он, обманывал и врал, действовал хитростью и силой против ее воли. Недоумение, написанное на ее лице, отражалось болью в сердце Владимира, в сердце, которое до сих пор, в сущности, не знало сострадания. Любовь переворачивает человека, может сделать сильные стороны слабыми, а слабые сильными.

— Поверь мне, Диночка, поверь родная. Не просто так я говорю тебе эти слова. Сегодня впервые в жизни я полюбил, полюбил тебя, милая, — он подполз к ней ближе и положил голову на колени. — Я готов драться за тебя, бороться и никому не отдам, и не позволю обидеть. Я стану ждать, когда тебе исполнится 16 лет, вымаливать прощение и хочу, чтобы ты стала моей женой. Власти разрешают ранние браки в исключительных случаях — ты мне родишь сына. А пока я должен скрывать свою любовь от всех, иначе меня посадят за растление малолетних. Я виноват и готов отсидеть, если ты этого захочешь, но выйду из тюрьмы и приду к тебе, приду, чтобы стать твоим мужем.

Он замолчал, так и остался стоять на коленях, положив голову ей на бедра, обнимая обеими руками. Дина несколько раз пыталась прикоснуться к его голове, подносила руку ближе и отдергивала ее, не решаясь взъерошить волосы.

Амбициозно самоуверенный Владимир и не успевшая сформироваться женщина-девочка обсуждали трудную тему.

— Да-а, — протянула она медленно и замолчала на некоторое время. — Тебя есть за что посадить. — Дина усмехнулась и тяжело вздохнула. — Изнасиловать свою будущую жену может не каждый.

Владимир поднял голову и удивленно посмотрел на нее.

Дина открыла сумочку, убрала в нее деньги, которые все еще держала в руке, достала сигарету и закурила. Пуская дым, заговорила медленно вновь:

— Прошлый раз ты говорил, что я должна снимать презерватив сама. И, как ты помнишь, я сняла его, но вот куда бросить — не знала, бросила в сумочку. А сегодня, — она сделала паузу, затягиваясь дымом. — Я съездила на экспертизу и отдала эту резиночку. Но знаешь что, Вовочка, я не назвала твоего имени, сказала только, что смогу узнать насильника и хорошо запомнила его лицо. Ты меня сегодня удивляешь, Вовочка, но и я, наверное, ошарашила тебя не менее.