Курт Кобейн. Serving the Servant. Воспоминания менеджера «Nirvana» - [10]

В разное время Курт отождествлял себя и с хиппи, и с ненавистниками хиппи. Незадолго до выхода Nevermind Джон Розенфельдер, молодой рекламщик, которого мы все называли Роузи, восторженно рассказывал ему, что Smells Like Teen Spirit нравится ребятам-стоунерам с университетских радиостанций, накушавшимся психоделиков. Курт презрительно ответил: «Я хочу хипповскую «вареную» футболку, раскрашенную кровью Джерри Гарсии». Бывало, впрочем, что он с ностальгией вспоминал, как пил пиво на могиле Джими Хендрикса в Сиэтле.

Песня Territorial Pissings с альбома Nevermind начинается с фразы, позаимствованной из песни шестидесятых Get Together, самую успешную версию которой исполнили Youngbloods. Свирепым, искаженным голосом, словно насмехаясь над хипповским гимном, Крист поет: «Давайте, ребята, улыбнитесь своим братьям, соберитесь все, попробуйте полюбить друг друга прямо сейчас». Многие рок-критики назвали это вступление насмешкой Nirvana над эпохой «мира и любви».

Однако Крист рассказал мне, что они вовсе не ставили под сомнения идеалы этой песни: это был горький комментарий по поводу того, что большинство бэби-бумеров, став старше и влиятельнее, отказались от этих идеалов. Самый полный публичный ответ, который дал Курт по поводу Get Together, прозвучал в интервью бразильской O Globo: «Эта песня говорит о людях, которые собираются вместе, чтобы быть прикольными и попробовать что-нибудь новое, идеальная противоположность тем мачо, которых я изображаю в Territorial Pissings. Мы не хотели оскорбить парня, который ее написал. Идею «будьте позитивными и вызывайте изменения в обществе и мире» украла пресса, которая превратила ее в смехотворную карикатуру».

А вот в ритуальном разбивании гитары Курта, которое было элементом шоу на многих ранних концертах Nirvana, никакой двусмысленности не было. Он открыто подражал Питу Тауншенду из The Who, который изобрел этот сценический жест в 1964 году и демонстрировал его, после того как группа исполняла свой гимн шестидесятых, My Generation. Барабанщик Кит Мун часто следовал его примеру, переворачивая барабанную установку, и Дейв Грол с радостью копировал это действие в конце многих концертов Nirvana.

Разбивание инструментов идеально подходило для анархических направлений панк-рока, но увлечение Курта The Beatles было куда более необычным явлением для артистов из той субкультуры, из которой вышла Nirvana. Как напомнил мне Терстон Мур, музыканты группы часто говорили о «слове на букву «Б», словно прослушивание «Великолепной четверки» было чем-то типа запретного удовольствия. Если говорить о восприятии массовой аудитории, то в этом большинство панк-рокеров больше напоминали поэтов или музыкантов-авангардистов, чем мейнстримовых рокеров.

Неоднозначное отношение группы к контркультуре шестидесятых, один из многих изобретательных культурных ходов Курта, даже заставило британского писателя Джона Сэведжа предположить, что само слово «Nirvana» было «саркастическим комментарием на взгляды хиппи», хотя, когда Курт объяснял происхождение этого названия, он всегда относился с уважением к его духовной составляющей.

На Редингском фестивале, где Nirvana была хедлайнером, многие носили футболки «Fuck Woodstock». Однако и Курт и Крист говорили мне, что обожают радикалов из шестидесятых вроде Эбби Хоффмана и Тимоти Лири, и сокрушались, что у их поколения нет похожих контркультурных лидеров мысли. Более того: многие панк-музыканты брились налысо или делали ирокезы, а вот ребята из Nirvana носили длинные волосы, с которыми были бы своими в Вудстоке.

На Рождество 1991 года я подарил Курту и Кортни подшивку всей восемнадцатимесячной истории San Francisco Oracle, настоящей сан-францисской хипповской газеты. Вскоре после этого Курт дал интервью, в котором указал, что коммуна Хейт-Эшбери поняла, что хипповский символизм лишился смысла еще в 1967 году, имея в виду шествие «Смерть хиппи», широко освещавшееся Oracle.

С моей бэби-бумерской точки зрения панковский бунт иногда казался просто очередным воплощением подростковой тоски, популяризированной фильмом пятидесятых «Дикарь». Главного героя Джонни Стрэблера, которого играл Марлон Брандо, спрашивают, против чего он бунтует, а затянутый в кожу мотоциклист мрачно отвечает: «Ну а что у тебя есть?» Точно такой же была и целая когорта фанатов панка, которым ничего не было нужно, кроме расфокусированного гнева, племенной солидарности с другими панками и общего вкуса в музыке. Однако многие течения панк-рока, вдохновлявшие Курта, имели и конкретный политический подтекст. В 1980 году, за много десятилетий до того, как Дональд Трамп стал рупором разгневанных немолодых белых мужчин, Black Flag предвосхитили их опасения в песне White Minority («Мы будем белым меньшинством… мы будем чувствовать себя неполноценными»).

Подростковые годы Курта совпали с президентством Рейгана, который возглавлял страну с 1981 по 1989 год; оно стало катализатором немалой части ярости американской панк-культуры той эпохи – примерно так же, как антивоенное движение влияло на контркультуру шестидесятых, а противостояние консерватизму Маргарет Тэтчер мотивировало The Clash и других представителей британского панка.