Курс на прорыв - [4]

Терентьев, внешне сохраняя невозмутимость, сам не замечал, что выдаёт своё нетерпение – украдкой поглядывая на часы, не обращая внимания на оставленные буфетчиком чай и бутерброды. Последним фактом, кстати, немало напрягал кое-кого из офицеров. И если штурман не заморачиваясь прихлёбывал из кружки, не отказывая себе и в перекусе, то вахтенный, косясь на всего такого хмурого и бдящего командира, сдерживался.

Смешно было наблюдать за дежурным по кораблю, который тишком стянул бутерброд с подноса и «замял» его, отойдя в сторону.

Разрядил обстановку старпом. Скопин ветрено вошёл в рубку, смахнув на лету закуску, разразился чередой вопросов и комментариев:

– Кого стои́м? Кому ждём? О! С тунцом (о бутерброде), а нас, героев израненных, овсянкой душат там. Что за остров? Где пальмы и экзотические аборигенки? Долго будем стоять? В этих местах, говорят, прекрасная рыбалка!

Видок у старпома был ещё тот: пилотка надета скособоченно, чтобы скрыть выстриженные волосы вокруг ран, надетая под расхристанную «больничку» тельняшка, а чёрная повязка на глазу придавали ему пиратское обличье. О чём ему не преминули сказать.

Тот довольно осклабился (видимо, зная) и, поддерживая образ, закаркал:

– Пиастр-ры! Пиастр-ры! Мы на этом острове будем прятать свои сокровища? Пономарёв уже прививки тропические ширяет.

– Что у тебя с глазом? – Терентьев тоже попался на этот бурный оптимизм, но счёл нужным восстановить дисциплину. – Смотрю – уже носишься. Идёшь на поправку?

Скопин сразу слегка поскучнел:

– Ты знаешь, так-то получше, но когда башкой резко поведёшь – глаза, блин, разъезжаются, – и подмигнул, не унывая. – А мне кликуху «Косой» получить не очень-то хочется!

– «Как что, так сразу косой», – тут же поддакнул цитатой штурман.

– Но-но! – весело зыркнув, укоротил Скопин. И продолжил допытываться, наскоро оглядев карту с прокладкой и тут же разложенные наброски эртээсника. – Что у нас с обстановочкой?

Разъяснили, описали, показали. И про «подвиг разведчика» с признаниями цэрэушника, и про озарения эртээсников со снарягой «камова». И нынешнюю диспозицию.

Было видно, что, несмотря на принятые решения, Терентьева очень интересует точка зрения его старшего помощника.

Скопин минут пять только вникал, потом выдал, почесав небритость подбородка:

– С «Орионом»-то явно решится не за полбутылки коньяка, а за триста водки!

– Это как? Ты тут не эзопничай… навёл тут, понимаешь, аллегорий.

– Потому что полбутылки коньяка можно растянуть на пару часов, а триста водки – два маха по сто писят и всё! – продолжал в том же духе Скопин. – Если они нас «срисуют», то это сразу будет понятно – совершит облёт. А вот по поводу всего остального… Н-ндя-я! И где тот безымянный, наверняка грустный в своей будке пёс?

– Какой пёс? – Полное недоумение.

– А тот, который «а пёс его знает?».

Терентьев готов был уже закипеть, когда, наконец, услышал нечто дельное.

Взглянув более внимательно на карту с «трудами» эртээсника, потом оценивающе на угрюмый серо-коричневый Южный, старпом скривился:

– С нашей позицией и угол места-то ни к чёрту, так ещё и курсовой у «Ориона» будет такой, что он на подходе корму разглядит, а на удалении – нос, как бы не вплоть до полубака. Островок-то с полкилометра в поперечнике, не больше…

Взяв бинокль, он ещё раз осмотрел остров:

– Судя по следу водорослей – отлив. Ближе стать никак? Хотя поздняк метаться. А сколько на клюзе?

– Двести.

– Сейчас 250, – поправил вахтенный.

– Ветер?

– Устойчивый, восточный один-три метра в секунду.

– Погоди, – догадался штурман, – ты хочешь на якорях подать чуть вперёд, типа прикрыть «хвост», э-э-э… корму, а потом просто травить цепь, прикрываясь островом с острых углов.

– Ага, – просто ответил Скопин. Взгляд его вдруг стал рассеянным – мазнув по пакетикам чая, перетёк вопросительно на вестового:

– А кофейку нет? Может, сварганишь?

А в рубке тем временем опять стало неспокойно. Дежурный доложил, что американцы возвращаются – пост РТС снова ловит работу локатора «Ориона». Командир незамедлительно дал команду на бак – «выбирать цепь». Пришли в движение якорные лебёдки, и крейсер начал медленное и незаметное движение вперёд.

– На клюзе 150! – вскоре доложили с бака.

– Стоп! Готовность номер один.

Вернулся вестовой и не с абы чем, а с самой натуральной туркой, парящей свежесваренным кофе.

– М-м-м, – в удовольствии замычал Скопин, наливая себе в чашку, – уважуха, благодарю.

– Э, оставил бы, – возмутился штурман, плеснув себе практически одни осадки. Но раздолбай с повязкой на глазу быстро ретировался на крыло мостика под взглядом командира. А тот гаркнул:

– Так, собрались!

И как это обычно бывает в ответственные моменты, ползущие минуты побежали.

* * *

Помимо РЛС-поиска, экипаж Р-3 вел и визуальное наблюдение – пилоты в курсовом секторе, а кому положено и вкруговую. Прекрасно понимая, что серый силуэт искомого крейсера будет сложно разглядеть на фоне океана, высматривали характерный кильватерный след. Белый и хорошо заметный. Иногда случалось кого-то засечь, и даже делали нырки, чтобы поближе рассмотреть, но… Но попадались только сухогрузы, траулеры и прочая мелочь. Которую, кстати, оперативно распознавали и ради нее (мелочи), естественно, не утруждались сменой потолка.