Курс истории древней философии - [161]
Эпикуров идеал мудреца близко приближается к стоическому идеалу. Хотя Эпикур и не предписывает мудрецу совершенного бесстрастия и отречения от чувственных наслаждений, но требует от него столь же полного самообладания, столь же полной независимости от всего внешнего, как и стоики. Мудрый, как бог, ходит между людьми; его счастье столь же полно, столь неотчуждаемо, что даже находясь на хлебе и воде, он не станет завидовать самому Зевсу.
Специальная этика эпикурейцев, в соответствии с этими положениями, носит такой же казуистический характер, как и этика стоиков: это – свод подробных рассуждений об отдельных наслаждениях, добродетелях, страстях и влечениях человека, – разработанная система житейских правил. Рассудительность служит главным содержанием его рецептов; к этому прибавляется независимость от внешнего счастья, среднее состояние (мера) и возможное удаление от всякой общественной жизни – черта оригинальная; в ней Эпикур сошелся с Гераклитом, хотя, конечно, причины, побуждавшие того и другого философа, были различны. Живи тихо, советовал Эпикур, скрывайся от других; и сам он жил среди друзей-учеников действительно так, как учил жить других. Дружба была самой симпатичной добродетелью эпикурейцев. На почве ее развивалась общая благожелательность ко всем людям. Исходя из принципов истинной дружбы, Эпикур отвергал и коммунизм Платона: между друзьями и так все общее; коммуна, как принудительное учреждение, есть признак недоверия. А там, где нет доверия, нет и дружбы. Эпикур сознавал и учил, что блаженнее давать, нежели принимать.
По-видимому, сам Эпикур был выдающейся личностью; ею-то он привязал к себе друзей и санкционировал свое учение: в то время, как в II веке стал преобладать эклектизм, и школы стали сглаживать свои оригинальные черты, эпикурейское учение осталось неизменным. На эпикурейцев было много нападок, но и сами противники признавали за их школой нравственный характер. Цицерон говорит: «… et ipse (Epicurus) bonus vir fuit et multi Epicurei fuerunt et hodie sunt et in amicitiis fideles et in omni vita constantes et graves»[102] (Cicero, Fines, 11, 25, 81). Эпикурейцы имели в Риме прочный успех.
Несмотря на свое отличие от стоиков, эпикурейцы сходились с ними во многих отношениях. У них была общая практическая тенденция о логике: и те, и другие выдвигали на первый план вопрос о критерии и опровергали скептицизм во имя практического постулата – поведения, основанного на истинном знании.
В физике и те, и другие считали душу материальной; и даже в этике они одинаково считали условием счастья освобождение себя от всего внешнего и удаление от житейской суеты. Все это показывает, что стоическое и эпикурейское учение бьшо ветвями одного ствола, которые лишь разошлись в разные стороны.
Еще ранее стоической и эпикурейской школ возникает скептическая, или Пирронова школа, сродная стоицизму по своей нравственной тенденции. Она является самым крайним развитием индивидуализма. Стоики, правда, признавали лишь индивидуальные существа, и в их этике есть киническая жилка – полное освобождение мудрого от всего внешнего; но вместе с тем, с их точки зрения, человек должен жить, сообразуясь с законом целого, и являться органическим членом этого божественного целого. Эпикурейцы теснее ограничивали человека лишь собственными ощущениями, удовольствиями и страданиями; но все же признавали, что люди могут быть связаны некоторыми нравственными задачами и определяться в своем поведении истинным знанием природы вещей.
И стоики, и эпикурейцы признавали положительный критерий истины, обосновывающий истинное объективное знание. Скептики отвергали всякую возможность какого бы то ни было объективного знания.
Если эпикурейцы и стоики основывали этику на знании, то Пиррон пытался основать систему поведения на сознании абсолютной невозможности знания. Мы ничего не знаем, утверждал Пиррон, ни о вещах, ни о целях; а потому совершенное равнодушие и безразличие ко всему внешнему есть наиболее правильное поведение, результат истинной мудрости. Некоторые ученые в этом положении видят следы влияния восточной философии. Но замечательно, что все три школы – стоики, эпикурейцы, скептики, – исходя из самых различных начал и стремлений, сходятся в отрицательном идеале невозмутимой атараксии.
Стоики имели несомненную связь с киниками, Эпикур – с киренейцами, Пиррон, родом из Элиды, по-видимому, рано подвергся влиянию элидо-эретрийской школы. Пиррон родился в 365 г. Он был очень беден и смолоду снискивал себе пропитание живописью. В 332 году Пиррону пришлось участвовать в походе Александра. Будучи в Индии, он, говорят, поразился тамошними аскетами-факирами, которые простаивали целые дни нагие под палящими лучами солнца, являя собою образец невозмутимого бесчувственного покоя и бесстрастия. Учителями Пиррона называют мегариков (Стильпона), а некоторые – атомиста Анаксарха. После смерти Александра Пиррон вернулся в свое отечество и здесь основал школу. Он умер 90 лет (275 г.), уважаемый всеми, не оставив после себя никаких философских произведений. Его философия стала известной через его ученика Тимона Фли-VHTCKoro, который жил впоследствии в Афинах.
