Куросиво - [27]

– Мити-сан, постой минутку… – госпожа Сасакура подозвала Митико, проворно сняла с нее верхнее кимоно, поправила ворот нижнего лилового, чуть потуже затянула шелковый пояс. – Вот так, теперь тебе будет удобнее!

– Спасибо! – Митико склонила головку в поклоне и быстро побежала вдогонку поджидавшей ее Тэруко.

Девочки взялись за руки, и вся компания вместе с Тис и Нэдом, помчалась к пруду.

Проводив детей взглядом, дамы переглянулись и улыбнулись.

– Ваша Мити-сан совсем уже взрослая, а вот с моими прямо беда. Дня не проходит, чтобы они не ссорились по нескольку раз. Заступишься за брата – сестра, в обиде, возьмешь под защиту сестру – брат сердится. Не знаю, как и быть… Вы сами видите, что за девочка Тэруко – вертушка, бойкая – вся в меня. А Киёмаро – вылитый отец, мальчик он хороший, серьезный, но вспыльчив необычайно. Просто ума не приложу, как их воспитывать.

Вместо ответа госпожа Китагава слегка улыбнулась.

– Но знаете, Садако-сан, – продолжала госпожа Сасакура, – я совершенно серьезно пришла к выводу, что мы не имеем никакого права порицать за плохое поведение одних детей. Посмотрите на взрослых, па всех этих важных людей – все они не что иное, как те же дети, только что бородатые… Ведь они только и заняты тем, что ссорятся между собой, точь-в-точь как дети. А если ссора происходит между мужчиной и женщиной, тогда исход заранее предрешен – разве слабая женщина может противиться произволу мужчины? Вот почему, стоит мне заступиться за Киёмаро, Тэруко чувствует себя оскорбленной, а мальчик начинает капризничать и куражиться еще больше. Вот я и решила – пусть даже Тэруко вырастет немного чересчур бойкой, все равно я стараюсь постоянно внушать ей: «Не давай себя в обиду, не давай!»

Машинально постукивая украшенной кольцами рукой о стол, на который она опиралась, госпожа Сасакура продолжала:

– Да, мужчины – те же дети. Если дать им волю, они начинают вести себя еще хуже. Балуйте, потакайте им – и своеволию их не будет предела. Невероятные вещи, которые творятся нынче, – что это, как не озорство вконец испорченного ребенка? Я хочу сказать, что мы, женщины, слишком мягкосердечны, мы во всем, ну, решительно во всем, идем на уступки мужчинам – вот и получилось, что они окончательно взяли над нами верх, право. Знаете, я считаю, что если женщины и дальше будут во всем уступать мужчинам, так ведь конца этому безобразию не будет… Мне кажется, женщинам следует энергично заняться этим вопросом и отвоевать обратно свои захваченные владения, вы не согласны? В конечном итоге, это пошло бы на пользу самим мужчинам… Поэтому, когда я считаю, что муж в чем-либо неправ, я так ему прямо и говорю, все откровенно высказываю… Ведь вам известен мой резкий характер… Конечно, у нас тоже было сначала так, что я ему слово, а он мне в ответ – десять, но в последнее время порядки у нас в семье как будто бы изменились, муж стал больше со мной считаться…

8

Госпожа Китагава слушала молча. Все безмолвно терпевшая, все безропотно переносившая, она невольно пробовала теперь представить, каков был бы результат, попытайся она вести себя так, как советовала госпожа Сасакура.

– И вот поэтому… – продолжала гостья. – Простите меня за смелость, но Китагава-сан тоже позволяет себе слишком много… А если уж говорить начистоту, так скажу прямо, что, имея такую жену, как вы, Садако-сан… Нет, не прерывайте меня… имея такую прекрасную жену… Да нет же, вовсе я не пристрастна, все это говорят… имея такую жену, поступать так… Нет, как хотите, это возмутительно!

– Всему виной я сама… Я одна…

– Нет, это неверно. Вы слишком терпеливы, вот в чем беда.

Госпожа Китагава глубоко вздохнула.

– Но, Томико-сан, вспомните всех знаменитых женщин прошлого – все они терпели много тяжелого, разве не так? Всему виной моя собственная глупость… Он не гонит меня, не приказывает мне умереть… – госпожа Китагава на мгновенье прикусила нижнюю губу – он хочет, чтобы я жила здесь… Каждый месяц мне присылают достаточно денег, чтобы ни в чем не нуждаться. Если я буду жить себе потихоньку здесь в Асабу, то все наши домашние неурядицы удастся скрыть от людской молвы. Мне нужно приучиться считать себя все равно что мертвой…

– Но это, право же, слишком! Простите, но я не могу поверить, чтобы он был в здравом уме… Отправить законную жену куда-то прочь, а неизвестную женщину низкого происхождения… Нет, это уж слишком!

– Будь Митико мальчиком, возможно он поступил бы иначе, но единственный мой ребенок – девочка, к тому же такая несовершенная, а наследника, мальчика, родила та, другая… Жива ли я, умру ли – это больше не имеет никакого значения… Я и сама предпочла бы умереть, но хочется дождаться, пока Митико подрастет хоть немного, да быть мне спокойной за свой род, знать, что род Умэдзу не угаснет, будет продолжаться – пусть даже не выделяясь среди других… Тогда мне и самой не хотелось бы больше жить на свете, зачем служить всем только помехой… Но сейчас, Томико-сан, сейчас я еще никак не в силах отрешиться от жизни… – госпожа Китагава опустила голову, и из глаз у нее закапали слезы.

Госпожа Сасакура тоже казалась взволнованной.