Курортный роман с продолжением - [24]

– Прости, Тась, не в себе я, – повинилась Екатерина. – Давай братьев, все лучше, чем ничего. До завтра ждать мочи нет, но деваться некуда, придется.

– Не надо до завтра ждать, я прямо сейчас к ним сбегаю! – обрадовалась незлобивая Таисия. – Их сарайчик в двух шагах от нашего санатория.

– Откуда знаешь? Бывала там? Когда успела? – удивилась Катя.

– Шли как-то вечером с моря, Жорик предложил зайти, выпить вина перед ужином.

– И как вино?

– Не подумай чего, Екатерина. Мы выпили, поболтали, и Жора проводил меня до столовой. Между нами ничего не было, если ты об этом. Я сказала, что люблю одного человека, он и не стал приставать.

– Но был бы не против?

– А я что, страхолюдина? Ладно, жди, я скоро! Только бы дома оказались.

Братья нерешительно вошли в номер, озираясь со сдержанным любопытством. Тася предложила им устраиваться поудобней, указав на стулья. С высоты шестого этажа отправилась в полет тлеющая ракета, прочертив в ночи слабо светящуюся траекторию, и Катя шагнула в комнату.

Гости с интересом рассматривали ее в непривычном домашнем виде. Каштановые локоны в беспорядке разлетелись вокруг утомленного лица с заметно посветлевшим загаром. Серые глаза из-за появившейся под ними синевы казались совсем прозрачными, а пестрый шифоновый халат разоткровенничался о вроде бы известном, но все же недоступном солнцу и праздной мужской любознательности. Яркое переплетение нездешних цветов почему-то не скрывало, а наоборот, подчеркивало нежную белизну секретных объектов, решительно вздымающих тонкую ткань. Жизнелюбивые братья испытали приятный шок, приковавший родственные взгляды к провокационному изделию иностранной легкой промышленности.

Усилием воли Михаил Хорунжий отогнал нахлынувшее вдохновение и воссел на стул с видом строгого экзаменатора. Носовой платок засуетился над стеклами в золоченой оправе, вернув ощущение солидности и усмирив не ко времени проснувшийся энтузиазм. Младший брат тоже с трудом оторвался от увлекательного зрелища и, отвернувшись, переговаривался с Тасей.

О способности изящного халатика к пикантным откровениям в тот вечер Катя даже не вспомнила, но заметила, что братья принарядились для похода в гости. Михаил сменил джинсы на строгие серые брюки и надел синюю рубашку в красную клетку. На ногах и поясе поблескивала коричневая кожа. Жора спортивному имиджу не изменил, но место традиционной футболки и шорт заняли тонкий бежевый джемпер и вельветовые джинсы того же оттенка. Мелкий шелковистый рубчик смотрелся на его рельефах несколько инфантильно. Завершали молодежный прикид в светлых тонах белые кроссовки «Адидас», явно празднующие дебют.

Катя потуже запахнула полы затейливого презента, любовно приобретенного Евгением в зарубежной командировке, и уселась на кровать.

– Мы слушаем тебя, Катюша, – сказал Михаил Тарасович. – Не смущайся, расскажи свое дело, а мы с братом посмотрим, чем можно помочь. Тут Таисия нам кое-что уже сообщила, но мы не все поняли. Так что, начинай с самого начала. И уговор – хочешь толкового совета, режь правду-матку без стеснения, – ободряюще улыбнулся он.

Разговор с Тасей Жора закончил и приготовился слушать.

– Тася мне подсказала, что в таких делах нужен трезвый мужской взгляд, а не женские охи да ахи, – начала Екатерина. – Кроме вас, я никого здесь не знаю. Считайте, что вы истина в последней инстанции. Как скажете, так и сделаю. Все знакомые женщины советуют уезжать домой, а я, честно говоря, на такой финал не рассчитывала. До конца путевки еще больше половины срока, я так о море мечтала, а теперь…

– Не тяни, Катюша, – прервал ее Тарасович, – ближе к делу. Сможем – поможем. Выкладывай, что у тебя стряслось?

Катя начала свой рассказ со знакомства в «Айсберге» и описывала подробности злополучного дня, стараясь нарисовать достоверную картину произошедшего. Братья не переспрашивали и не перебивали. Тарасович слушал с напряженным вниманием, а Жора с видом доброжелательного, но отстраненного наблюдателя. Кате показалось, что эмоциональность ее изложения занимает его больше, нежели суть случившегося. Взгляд скользил мимо ее глаз, подолгу останавливаясь на движущихся губах, жестикулирующих руках или вздрагивающих кудряшках. Выглядел он непривычно. Ерническая улыбочка ни разу не разбавила выражения грустной задумчивости на лице бородатого созерцателя. Темные бархатные глаза смотрели печально и мудро. Порой вспыхивала в них непонятного происхождения восторженная мечтательность, никак не вытекающая из ее невеселого повествования. Но быстро гасла…

Катя была заинтригована. Феномен преображения Жоры ее поразил. Этот постоянно веселящийся болтун, этот игривый бабник, красующийся перед дамочками накаченной мускулатурой, превратился в почти нормального мужчину. Он неподвижно сидел на стуле, устремив на нее мягкий задумчивый взгляд. Катя несколько раз бегло взглянула на Жору, продолжая недоумевать, отчего вдруг произошла с ним эта метаморфоза? Куда подевалась глуповатая, вечно смешливая физиономия? И почему фатовская растительность на ней, то ли привлекающая, то ли отвлекающая внимание от крупных чувственных губ, больше не раздражает?