Курортное приключение - [36]

Потом он закрыл окно, взял полотенце, мыло, легко нашел туалет и умылся. Голода особого он не испытывал, тем более в запасе были хлеб и колбаса, но Холину хотелось пройтись перед сном, и он решил сходить поужинать в столовую.

Няня еще чистила ковер.

– Вы взяли ключ? Я сейчас ухожу, – сказала она.

– Да. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Столовая действительно оказалась недалеко. Холин еще издали по запахам догадался, что это столовая. Низкое здание было укрыто зеленью, лапы деревьев простирались над крышей, и вход в столовую был похож на вход в сказочный замок. Он поужинал один в огромной зале среди рядов пустых, накрытых белыми скатертями столов, и вышел на улицу. Дождь так же тихо и ровно шуршал в деревьях. Николаю Егоровичу не терпелось посмотреть на море, но он боялся заблудиться в большом парке, тем более что официантка в столовой предупредила его, что в одиннадцать на территории санатория свет выключат. Сейчас было уже пол-одиннадцатого.

Холин вернулся той же аллеей ко дворцу, никого не встретив. Дверь во дворец была закрыта, значит, няня уже ушла. Несмотря на такой длинный, полный впечатлениями день, спать не хотелось, и Холин решил дождаться на улице, когда выключат свет, посмотреть, как все будет выглядеть в темноте. Но потом ему пришла мысль, что свет может погаснуть и во дворце, и тогда придется добираться до комнаты на ощупь в незнакомом помещении.

Холин глянул на часы – оставалось еще семнадцать минут, В кустах ему послышался шорох, как будто собирал осенние листья еж, один раз, еще в детстве, Николай Егорович слышал, как еж собирал осенние листья. Холин вошел в мокрые кусты и очутился на маленькой лужайке, с подкошенной зеленой густой травой Посреди лужайки работал совсем крошечный фонтан. Фонтан состоял из мраморной чаши и бронзовой девочки, держащей в правой руке кувшин. Девочка левой рукой поправляла волосы, а правой держала кувшин, но держала она его небрежно, кувшин наклонился, и вода из него тонкой струйкой выливалась в чашу фонтана. В полумраке девочка выглядела как живая, только она была совсем маленькой, наверное, это была дюймовочка. Возле стояла удобная скамейка.

Холину очень захотелось посидеть возле дюймовочки, но он вышел из кустов, открыл ключом дверь дворца, опять запер ее и направился к себе в комнату. Ковры скрадывали звуки шагов, и Холину это было приятно – он не любил гулких шагов в пустом помещении.

На втором этаже Николай Егорович проверил все двери. Большинство из них было закрыто, очевидно, это были комнаты, ожидавшие приезжих; в двух стояли массивные старинные биллиардные столы; третья, по всей видимости, была читальней, в ней находились мягкие удобные кресла и шкафы с журналами и книгами В этой комнате было очень красивое окно: полукруг почти во всю стену из цветной мозаики. Еще в одной маленькой комнатке стоял теннисный стол.

Одна из дверей вела на балкон, она была открыта, но вход загораживала решетка: очевидно, балкон находился в аварийном состоянии. Когда-то здесь, наверно, танцевали: балкон был очень просторным, пол из кусочков дерева разного цвета и конфигурации; он хорошо сохранился и был скользким от дождя, точно его только что натерли для вальса или мазурки. Весь второй этаж, по всей видимости, когда-то предназначался для гостей графа.

Холин вошел в свою комнату, потушил свет и открыл окно. В комнате было довольно светло, хотя небо выглядело абсолютно непроницаемым. Наверно, от близкого, за парком, моря Николай Егорович достал бутылку шампанского, бесшумно, быстро, чтобы не передумать, открыл ее и налил в стакан, взятый с тумбочки.

– С приездом, – сказал он.

Шампанское светилось на фоне темных кустов. Видны были даже пузырьки газа. Наверно, правда свет от моря, минуя парк, просачивался в комнату.

– С приездом, и чтобы, значит, все было хорошо.

Холин выпил шампанское и поставил на подоконник стакан. В этот момент небо и парк дрогнули, словно перешли на другой ритм жизни, словно затаились, притихли, словно появились у них другие заботы, более значительные и мудрые, чем были до этого. В санатории выключили свет. В комнате и в парке не стало темнее, но Холин почувствовал, что все вокруг зажило совсем другой жизнью – ночной, так отличной от жизни на свету. И сразу, точно он ждал этого момента, по парку прошелестел едва заметный ветерок, тронул крону дерева над дворцом и ушел в сторону моря.

Стало зябко.

Николай Егорович прикрыл окно наполовину, выпил еще шампанского и, раздевшись, лег в кровать. Белье оказалось холодным, но сухим, хорошо выутюженным, и Холин скоро согрелся. Он лежал и слушал звуки дворца. Дворец слегка поскрипывал, постанывал, тихо скреблось в окно дерево, что-то хрустнуло, вздохнуло, вроде бы пробежало на мягких лапах.

И вдруг Холин услышал шаги. Сначала слабые, вроде бы не шаги, а похрустывание старого паркета под толстым ковром, но потом звуки стали явственнее. Кто-то медленно поднимался по лестнице.

Николай Егорович привстал. На площадке между первым и вторым этажами шаги затихли, словно человек отдыхал, потом послышались снова. Холин вспомнил, что не закрыл дверь. Он вскочил с кровати, кинулся к двери, но там ключа не оказалось Не было его ни на тумбочке, ни на подоконнике. Очевидно, когда Холин вошел, он положил его в карман брюк. Николай Егорович схватил брюки, лихорадочно стал шарить в карманах, нащупал ключ, но тут шаги раздались совсем возле двери, и Холин понял, что не успеет…