Курдский пастух - [7]

В младшем отделении школы, куда я был помещен, я начал изучать буквы. У меня была большая охота к учению, и я воспринимал быстро. Учительница часто подходила к моей парте и смотрела, как я старательно выводил буквы; ее похвала подбадривала меня, и я делал большие успехи. Мы изучали азбуку по буквам, наклеенным на картон, подбирали и укладывали картонки так, что получались слоги, которые я усерно заучивая.

Я очень подружился с дочерью учительницы Марусей, хотя она была моложе меня почти на пять лет. Маруся была очень милая и добрая девочка. Училась она во втором отделении школы, умела хорошо читать и писать. Она с большой охотой помогала мне изучать буквы и составлять из них слоги и целые слова. Обе мои учительницы — и большая и маленькая — удивлялись моим способностям и радовались моим быстрым успехам.

Я очень полюбил Марусю и по утрам, когда приходилось топить печи в классе и в комнате учительницы, ходил на цыпочках, чтобы не разбудить девочку.

Однажды утром, перед началом занятий, я принес в комнату самовар, поставил его на стол и хотел удалиться, но учительница остановила меня, а Маруся с торжественным видом и блестящими от удовольствия глазками преподнесла мне подарок–букварь. На книге была надпись, которую я к сожалению еще не мог прочитать. Я сиял от восторга, я бесконечно рад был этому подарку и не знал, как выразить свою благодарность. Когда ученики пришли в класс, я уже сидел с гордым видом за партой, на которой лежала моя собственная книга.

Покончив с занятиями и работой, я взял букварь подмышку и стремглав помчался домой поделиться своей радостью с братьями и сестрами. Мое появление с книгой произвело впечатление. Домашние меня окружили, с большим вниманием рассматривали книгу и слушали мой рассказ. Однако сестры не поверили, что я получил такую хорошую вещь в подарок, и стали говорить родителям, что наверно мне дали книгу вместо жалованья за второй месяц. Я уверял, что букварь подарен мне бесплатно, но они не хотели верить, и на следующий день старшая сестра отправилась вместе с матерью к учительнице, чтобы удостовериться, действительно ли я получил книгу бесплатно или сам купил ее за деньги, которые должен был получить за службу.

Учительница подтвердила им, что книга мне подарена; при этом она подметила, что сестра и хочет и не решается еще что‑то спросить.

Угадав ее мысли, она прибавила, что учит меня бесплатно и ни копейки не удержит из моего жалованья. Она сказала, — что я очень послушный и способный мальчик и что на рождество она привезет мне из города старую одежду своего сына.

Чувствуя уже некоторую почву под ногами, я решил заниматься еще больше, чтобы поскорее прочитать книгу, подаренную Марусей. Как‑то раз Маруся опросила меня, что я успел выучить в новой. книге, и открыла первую страницу. Я быстро прочитал: «Ма–ша наша, Са–ша, ау, уа, оса, оси» и т. д. Она побежала к матери и сказала ей, что Шамиль уже научился читать. Учительница подошла ко мне и, выслушав мое чтение, погладила меня по голове, похвалила и сказала:

— Ну, теперь ты скоро научишься читать.

Меня так сильно тронули похвала и ласковые слова учительницы, Я так смутился, что щеки у меня покрылись сильным румянцем, и я чуть не заплакал от радости. Наконец то успех!

Ведь я так старался, у меня было такое сильное желание научиться читать и писать.

С Марусей я дружил, но молоканские дети меня недолюбливали — и били, и обижали, и мешали заниматься. Маруся была моей защитницей; она вступалась и уговаривала детей оставить меня в покое.

Так началась моя учеба в сельской школе.

Летом, когда занятий в школе не было, я нанимался в пастухи, но теперь в моей сумке, вместе с ломтем хлеба, лежала книжка, по которой я повторял пройденное. А зимою я опять учился в школе и попрежнему исполнял обязанности сторожа. По способностям я был первым учеником в классе и получал хорошие отметки, пятерки и четверки, но по закону божьему у меня была тройка — этот предмет мне не нравился, и я не хотел его изучать. Таким образом я окончил сельскую школу, где научился бегло читать и писать.

Однажды отец достал свою большую сумку, связанную из шерсти, по–курдски «хурджин», вынул из нее связку старых, истрепанных бумаг и велел мне отыскать паспорт. Дело было весною, и паспорт был нужен, потому что мы хотели переселиться в село Владикарс. Гордый своей грамотностью, я внимательно перечитывал все бумаги и между прочим напал на документ следующего содержания:

ПРИКАЗ

Приказываю всем сельским и общественным старшинам оказывать всемерное содействие Шамо–Ади–оглы в розыске кобылицы серой масти, арабской породы, с тавром на левом заднем бедре. Не исполнившие настоящего приказа будут привлечены к строгому наказанию.

Пристав Кизильчакчакского участка(подпись).

Письмоводитель(подпись).

Я очень удивился. Разве отец был прежде начальством? Ведь в приказе говорилось, что все старшины должны под страхом наказания оказывать ему содействие! Отец засмеялся и объяснил мне, что много лет тому назад он был пастухом в селении Кизильчакчак, где проживал участковый пристав. Однажды пропала кобылица, принадлежавшая приставу, и отец никак не мог ее найти. Тогда пристав, который очень дорожил своей собственностью, дал отцу письменный приказ, и при содействии старшины действительно удалось найти пропавшую кобылицу. Отец прибавил, что приказ был написан в день моего рождения, и таким образом эта дата 23 октября 1898 г. случайно оказалась моей метрикой. Вообще же у курдов нет метрик, потому что они не ведут записей родившихся.