Кураж. В родном городе. Рецепт убийства - [100]

В дальнем простенке комнаты, между окнами, закрытыми зелеными шторами, стояло еще несколько полок с табличкой: «КНИГИ, ЗАПРЕЩЕННЫЕ ДЛЯ ВЫДАЧИ ЧИТАТЕЛЯМ». Некоторые названия бросились мне в глаза, а именно: «Гаргантюа и Пантагрюэль», «Воспитание чувств», «Иметь и не иметь», «Дикие пальмы». Таким образом, можно было не беспокоиться, что на достопочтенных горожан, поддерживавших Керха, может повлиять Рабле с его «развращенностью», или Флобер с его «аморальностью», или Хемингуэй с его «порочностью», или Фолкнер с его «упадочничеством».

По неосвещенной винтовой лестнице в углу я спустился на этаж ниже, и, очевидно, попал в основное хранилище библиотеки. Я спустился еще на один пролет и оказался в подвале с небольшими окошками под самым потолком. Едва я успел подойти к одному из них, как мимо промаршировали краги полицейского мотоциклиста. На меня это подействовало, как пощечина, и я отбежал к противоположной стене, увидел там незапертую дверь и выскочил в комнату, оказавшуюся туалетом, освещенным тусклой лампочкой. Над раковиной висело зеркало, и, взглянув в него, я не узнал себя. Грязный, с черной щетиной на лице, большим кровоподтеком на подбородке, с ввалившимися глазами под красными веками, я выглядел, как бродяга, пропьянствовавший ночь напролет.

Кое-как я причесался и умылся, а затем осторожно выглянул из двери. В соседнем помещении находился гардероб. Две-три шляпы и несколько пальто висели на вешалках. Я примерил все пальто, оставил себе одно более или менее подходящее и надел широкополую шляпу. Для большей маскировки я нацепил очки в роговой оправе, которые нашел на полке, и сунул под мышку толстую книгу в кожаном переплете. Очки оказались довольно сильными и резали глаза, но я все равно не снял их, так как надеялся, что они в какой-то степени изменят мой вид. Потом тем же путем, каким пришел сюда, я вышел на площадку парадной лестницы и, ссутулясь, подошел к главному входу, вежливо извинившись перед торчавшим там полицейским. С огромным трудом сдерживаясь, чтобы не броситься бежать, я спустился по каменным ступенькам. У тротуара стояла полицейская машина, в которой сидел инспектор в штатском, ведший разговор по радио, видимо, со своим начальством. Еще двое полицейских стояли в группе горожан возле церкви. Я пересек улицу и направился в противоположную от церкви сторону. Мне казалось, что единственный человек, за помощью к которому я могу обратиться, хотя даже не представлял, как он меня встретит, жил в «Домах Гарви», но добраться туда — в другой конец города — было не просто.

Я прошел мимо людей, и никто из них не обратил на меня внимания. Жизнь в городе продолжалась, словно Флорэн Вэзер никогда не умирала или даже никогда не жила. У автобусной остановки на следующем углу я встал в очередь. Подошел автобус, и я вошел в салон, взял билет, сел на свободное место и раскрыл книгу. Это оказалось сочинение святого Августина «Град господень» по-латыни. На следующей остановке, оказавшейся Мейн-стрит, большинство пассажиров сошло, и я почувствовал себя словно голым. Я остался на месте, делая вид, что увлечен чтением книги на языке, которого не знал.

— Эй, там, с книгой! — окликнул меня водитель. — Если хотите ехать дальше, нужно взять новый билет.

— А куда вы едете?

— На Фармер-сквер и Фентон-бульвар. Вам туда?

Я поспешно сошел с автобуса и наткнулся на постового полицейского, который с любопытством посмотрел на меня. Я юркнул в первую же открытую дверь и оказался в парикмахерской.

Мастер стоял у пустого кресла и при виде меня взмахнул полотенцем, как если бы он был дрессировщиком и хлопнул кнутом своему льву.

— Вас побрить или постричь, сэр?

Я и подумать не мог, что высижу полчаса в кресле, а у дверей будет торчать полицейский, и сказал:

— Ни то, ни другое. Мне нужна жидкость от перхоти.

Парикмахер предложил мне какое-то средство за доллар и три цента. Я положил книгу на стол, достал бумажник, но когда расплачивался, случайно поднял глаза и обнаружил, что полицейский через окно наблюдает за мной.

— Скажите, а у вас тут есть другой выход?

— Да, сэр, вот здесь. Вы что, нездоровы?

— Да, да, — ответил я и направился к задней двери.

— Послушайте, вы забыли книгу!.. — крикнул мне парикмахер, но я уже захлопнул дверь — с улицы до меня донеслась трель полицейского свистка.

XVII

Пробежав по темному коридору, я увидел полоску дневного света, пробивавшуюся из-под двери, распахнул ее и оказался в узеньком переулке, в конце которого стоял с работающим мотором фургон для доставки покупок на дом. Я забрался в кузов и накрылся валявшимися там пустыми мешками, от которых пахло подгнившими зернами кофе. Через несколько минут к фургону подошел кто-то и, крякнув, бросил внутрь что-то тяжелое. Хлопнула дверца, но в это время к шоферу подбежали двое.

— Ты видел мужчину в темно-сером пальто? Он только что вышел через черный ход из парикмахерской.

— Нет, инспектор, не видел, — послышался в ответ юношеский голос. — Я грузил машину и никого не видел.

— Наверное, удрал в другую сторону, — узнал я голос парикмахера. — Он сразу показался мне подозрительным и…