Купленная невеста - [59]

— А пусть купецъ тронетъ меня, пусть задѣнетъ, такъ я и покажу ему, какой я есть парень! — задорно проговорила дѣвушка. — Кулака онъ моего не пробовалъ, потому такъ и говоритъ.

— Ха, ха, ха! — захохотали кругомъ. — Ай, парень, молодца!

Дядя Игнатъ съ улыбкой смотрѣлъ на дѣвушку и потомъ сказалъ ей:

— А вѣдь тебя, дѣвица, всякій признаетъ такъ то, прямо. Въ чуйкѣ ежели, такъ не такъ примѣтно. Нутка, надѣнь чуйку то.

Дѣвушка повиновалась. Въ чуйкѣ съ поднятымъ воротникомъ и въ шапкѣ, надвинутой на уши, сходство съ мальчикомъ лѣтъ семнадцати было полное; на самомъ дѣлѣ дѣвушкѣ было болѣе.

— Вотъ, такъ хорошо, — одобрилъ дядя Игнатъ. — Ты, дѣвушка, такъ и ходи, ежели придется на народъ показаться. Вѣрно, господинъ купецъ, что такъ она похожа на мальчика?

— Да, — отвѣтилъ Иванъ Анемподистовичъ. — Но зачѣмъ эта машкарада понадобилась?

— Да ужъ такъ, нужно. Подсаживайся къ намъ, дѣвонька, дѣло у насъ съ купцомъ то выйдетъ, глядишь — у васъ одинъ и тотъ же ворогъ, по однимъ слѣдамъ идти вамъ придется.

— Какъ? — съ удивленіемъ перебила дѣвушка и, сбросивъ чуйку, сѣла за столъ.

— А вотъ такъ.

Дядя Игнатъ, въ которомъ читатели, быть можетъ, узнали бѣжавшаго въ раскольничьи скиты старосту покойнаго Луки Ивановича Коровайцева, обратился къ Латухину и разсказалъ ему, кто онъ и кто эта дѣвушка.

Дѣвушка эта была Наташа, краса Скосыревскаго хора и его подруга. Скрывшись отъ конвоирующаго ее мужика, Наташа пробралась въ Москву безъ опредѣленной цѣли, безъ гроша денегъ, безъ всякаго вида, остриженная по волѣ Катерины Андреевны, что дѣлало ее опозоренной, клеймило, какъ виноватую, ибо въ то время дѣвушекъ и женщинъ стригли только именно за вину. Ночью пробралась она во дворъ Скосыревскаго дома, чтобы взглянуть на свое старое пепелище, гдѣ прошло столько веселыхъ безпечныхъ дней, гдѣ она видѣла счастье, хотя видѣла и неволю со всѣми ея тяжелыми особенностями. Во дворѣ она наткнулась на Порфирія, который состоялъ снова въ бѣгахъ, но заходилъ къ дворнѣ, зная, что его не выдадутъ. Со слезами разсказала Наташа барскому камердинеру свое горе и высказала свою неукротимую злобу къ новой барынѣ.

-— Не знаю, что со мной будетъ, Порфиша, — заключила она разсказъ, — а только мнѣ не жить! Погибну я, какъ ни на есть, да только хотѣлось бы мнѣ сперва мучительницу мою извести, ворога моего лютаго доконать и ужъ доконаю я ее, достану!...

Тогда Порфирій разсказалъ Наташѣ, что въ Москвѣ бродятъ и скрываются раззоренные дворовые и мужики Коровайцева, у которыхъ одна цѣль съ Наташей, которые считаютъ Катерину Андреевну виновницей ихъ несчастія, раззоренія, которую клянутъ за гибель барина и которой хотятъ отомстить во что бы то ни стало. Порфирій, скрываясь въ качествѣ бѣглаго, познакомился въ разныхъ притонахъ съ этими мужиками и дворовыми и отвелъ къ нимъ Наташу. Великанъ Игнатъ сразу принялъ ее подъ свое покровительство и объявилъ, что ненавистницу ея онъ ей добудетъ, что онъ самъ и его товарищи точатъ на нее зубы и собираются навѣстить ее на новомъ гнѣздѣ. Для этой цѣли дядя Игнатъ покинулъ на время раскольничій скитъ, гдѣ онъ нашелъ пріютъ съ семьею, и для этой цѣли сплотились раззоренные мужики покойнаго Луки Ивановича Коровайцева. Наташа являлась кладомъ для Игната и его товарищей: она знала образъ жизни барыни, она знала порядки въ домѣ Скосырева и отлично могла „подвести“ мужиковъ.

— Будь ты нашей атаманшей, дѣвонька, — говорилъ Наташѣ Игнатъ, — а какъ у тебя коса твоя русая обрѣзана нашею ненавистницей, такъ тебѣ складнѣе за парня слыть, да и намъ удобнѣе. Будь ты Никашей, а не Наташей, такъ мы тебя и прославимъ.

Наташа охотно преобразилась и вся отдалась завѣтной цѣли — отомстить Катеринѣ Андреевнѣ.

Умный, хитрый, подъ лаской простодушія и неуклюжести дядя Игнатъ понялъ, что ставшая во главѣ шайки удалыхъ добрыхъ молодцевъ красавица дѣвушка вдохновитъ эту шайку, подыметъ ея духъ, тѣмъ болѣе, что какъ разъ вѣ это время на югѣ Россіи, въ Черниговской губерніи, гремѣла подвигами извѣстная авантюристка „атаманъ Груня“ , поднявшая до этого цѣлыхъ три станицы на Дону. Слава объ „атаманѣ Грунѣ“ дошла до Москвы и о храброй, безпощадной съ врагами атаманшѣ ходили легенды въ народѣ. Какъ разъ во время было появленіе дѣвушки во главѣ шайки и здѣсь, въ Московской губерніи, а у дяди Игната были широкіе и опредѣленные планы. Онъ не ошибся въ разсчетахъ и вокругъ Наташи группировалась уже значительная толпа смѣлыхъ авантюристовъ, разбитыхъ на небольшія партіи.

Все это, за исключеніемъ своихъ плановъ, и разсказалъ дядя Игнатъ Ивану Анемподистовичу.

— И выходитъ, купецъ, что горевать тебѣ не пошто, а надо дѣло дѣлать, — заключилъ онъ.

— Какое?

— А такое, чтобы невѣсту твою у „бѣглой барыни“ выкрасть. И ежели ты не хочешь, чтобы невѣсту твою барыня лихая замучила, такъ медлить тебѣ нечего. Самъ ты не ходи, намъ ты не требуешься, а ежели хочешь, такъ деньгами намъ помоги. Не жаль?

— Все отдалъ бы, братцы, да что выйдетъ изъ того, что я украду мою Наденьку? Опять отнимутъ и еще пуще ей горя прибавится.

— А мы не дадимъ, — усмѣхнулся Игнатъ. — О скитахъ на Волгѣ слыхалъ?

— Слыхалъ, приводилось.