Кунгош — птица бессмертия - [11]
Это письмо Мулланур выучил почти наизусть. Впервые задумался он о причинах неправедного мироустройства. А главное, о том, как жить и что делать, чтобы изменить эту уродливую, ненормальную жизнь.
Особенно часто он начал задумываться об этом после того, как прочитал романы Тургенева. «Отцы и дети», «Накануне», «Рудин» — все эти книги так поразили его воображение, что он возвращался к ним снова и снова, а многие страницы знал чуть ли не на память. Однажды он даже не удержался и высказал в разговоре с товарищами по училищу самые свои заветные, самые сокровенные мысли:
— Базаров… Рудин — вот люди, которым хочется подражать, у которых надо учиться…
— Что тебе эти чужаки? Нам-то до них какое дело? — насмешливо перебил его один из одноклассников, сын крупного татарского промышленника.
— Самое прямое дело! Как ты не понимаешь? Тургенев, как никто другой, показал в своих книгах, что наша страна — накануне больших, грозных перемен. Недаром один из лучших его романов так и называется — «Накануне». Неужели ты не чувствуешь, какая сила таится в его книгах! Жаль только, что его герои не смогли найти применения своим силам. Рудин больше говорил, чем делал… А Базаров… Он погиб так глупо, так нелепо!.. Но это все в прошлом. Сейчас должны появиться новые Базаровы… России они нужны сейчас больше, чем во времена Тургенева…
— Россия! Россия! — злобно перебил его собеседник. — Да что тебе-то Россия?! Ты разве русский? Забыл, что ли, каких ты кровей?
— Разве мы живем не в России? — спокойно сказал Мулланур. — И разве судьба этой страны не наша судьба?
— Мы мусульмане. И не наша забота думать о нуждах всей России. Хватит нам своих, мусульманских забот.
Всем сердцем чувствовал Мулланур, что собеседник его глубоко не прав. Но чувствовал он и то, что тот искренен в своей убежденности. И не нашлось у него слов, чтобы опрокинуть, разбить его доводы.
Вечером, сделав все уроки и домашние дела, он раскрыл по обыкновению одну из любимейших своих книг, чтобы почитать, как любил выражаться дядя Исхак, на сон грядущий.
Это были «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя. Снова и снова, уже в который раз, Мулланур смеялся и плакал над любимыми страницами. Радости и горести этих людей, живших в другое время, говоривших на другом языке, он ощутил вдруг такими родными, такими своими, словно все, что происходило с ними, происходило с ним самим, с его матерью, с его отцом. И вдруг нежданно-негаданно явился ответ на вопрос, над которым он бился целый день.
«Какая чушь! — подумал он. — Какая ерунда! При чем тут кровь? Разве течет во мне хоть капля французской крови? Или, может быть, кто-то из моих далеких предков был англичанином? Ну а если это не так, тогда почему же сердце мое сжималось такой болью, когда я читал роман Бальзака „Отец Горио“? Что мне за дело до этого горемычного французского старика, с которым так бессовестно поступили его родные дочери? Ромео и Джульетта… Почему сердце мое отозвалось тоскою и болью, едва только зазвенели в ушах эти простые, безыскусные строки: „Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте“?»
Впервые в жизни Мулланур вдруг с потрясающей конкретностью ощутил, что у каждого человека помимо предков по крови есть еще и предки по духу. Впервые в жизни он понял, как важно для созревающей, растущей человеческой души это духовное родство.
«И какое же счастье, — подумал он, — когда с людьми, родными по крови, у тебя возникает не только кровная, но еще и такая, совсем особая, духовная, идейная близость».
Да, с родней ему повезло. Во-первых, дядя Исхак. А во-вторых, Набиулла…
Набиулла Вахитов был самым младшим сыном его деда, старого Гарея. Следовательно, по законам родства он, как и Исхак, был его дядей. Смешно! Набиулла — его дядя! А он, Мулланур, который старше Набиуллы на целый год, — он, стало быть, приходится Набиулле племянником?
Как бы то на было, они сразу сошлись друг с другом. Сошлись так, как сходятся только в юности, когда завязываются самые прочные узы товарищества и дружбы.
Впрочем, дело тут было не только в том, что дядя и племянник волею случая оказались погодками. Основой их дружбы стала редкостная, глубокая общность интересов. Эта общность была рождена не совместными занятиями: Набиулла, в отличие от Мулланура, поступил в художественное училище. Их сблизила горячая ненависть к царящей кругом несправедливости, пылкое стремление все свои силы отдать борьбе за счастье страдающего и угнетенного народа.
Сейчас Мулланур, пожалуй, даже и не вспомнит, с чего это у них началось. Кажется, с того, что Набиулла произнес при нем имя одного из первомартовцев, участников покушения на Александра II, погибших на эшафоте. С того времени они сошлись накрепко: вместе читали запрещенную литературу, тайком шептали друг другу на ухо запретные, давно уже ставшие для них святыней имена Желябова и Софьи Перовской.
Конечно, в разговорах, которые они вели между собою, было много наивного. Но в этих полудетских спорах крепла, оттачивалась их мысль, а главное, росла уверенность, что обязательно должно произойти что-то такое, от чего вся жизнь вокруг сразу изменится. Не случайно каждый их спор, словно в тупик, упирался в один и тот же вопрос: как быть? И что можно сделать для того, чтобы приблизить этот грозный и радостный час?
Эти рассказы родились на земле Чувашии. Сколько лет каждому из них? Сто, пятьсот, тысяча? Сочиняя их, люди говорили о своих радостях, бедах, надеждах, рисовали жизнь такой, какой она была, какой они хотели ее видеть. Из уст в уста, из поколения в поколение передавались сказки, легенды, песни. Часть из них в литературной записи Михаила Юхмы вошла в сборник, который мы предлагаем вниманию читателей.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Творчество Льва Славина широко известно советскому и зарубежному читателю. Более чем за полувековую литературную деятельность им написано несколько романов, повестей, киносценариев, пьес, много рассказов и очерков. В разное время Л. Славиным опубликованы воспоминания, посвященные И. Бабелю, А. Платонову, Э. Багрицкому, Ю. Олеше, Вс. Иванову, М. Светлову. В серии «Пламенные революционеры» изданы повести Л. Славина «За нашу и вашу свободу» (1968 г.) — о Ярославе Домбровском и «Неистовый» (1973 г.) — о Виссарионе Белинском.
Валерий Осипов - автор многих произведений, посвященных проблемам современности. Его книги - «Неотправленное письмо», «Серебристый грибной дождь», «Рассказ в телеграммах», «Ускорение» и другие - хорошо знакомы читателям.Значительное место в творчестве писателя занимает историко-революционная тематика. В 1971 году в серии «Пламенные революционеры» вышла художественно-документальная повесть В. Осипова «Река рождается ручьями» об Александре Ульянове. Тепло встреченная читателями и прессой, книга выходит вторым изданием.
Армен Зурабов известен как прозаик и сценарист, автор книг рассказов и повестей «Каринка», «Клены», «Ожидание», пьесы «Лика», киноповести «Рождение». Эта книга Зурабова посвящена большевику-ленинцу, который вошел в историю под именем Камо (такова партийная кличка Семена Тер-Петросяна). Камо был человеком удивительного бесстрашия и мужества, для которого подвиг стал жизненной нормой. Писатель взял за основу последний год жизни своего героя — 1921-й, когда он готовился к поступлению в военную академию. Все события, описываемые в книге, как бы пропущены через восприятие главного героя, что дало возможность автору показать не только отважного и неуловимого Камо-боевика, борющегося с врагами революции, но и Камо, думающего о жизни страны, о Ленине, о совести.
Леонид Лиходеев широко известен как острый, наблюдательный писатель. Его фельетоны, напечатанные в «Правде», «Известиях», «Литературной газете», в журналах, издавались отдельными книгами. Он — автор романов «Я и мой автомобиль», «Четыре главы из жизни Марьи Николаевны», «Семь пятниц», а также книг «Боги, которые лепят горшки», «Цена умиления», «Искусство это искусство», «Местное время», «Тайна электричества» и др. В последнее время писатель работает над исторической темой.Его повесть «Сначала было слово» рассказывает о Петре Заичневском, который написал знаменитую прокламацию «Молодая Россия».