Кумиры. Беседы с замечательными людьми - [8]

Вместе с тем смешно отождествление фашизма с коммунизмом. Фашизм вырос на почве борьбы с коммунизмом, потерпел поражение в этой борьбе и роднить его с коммунизмом можно лишь в целях извращения последнего, рассчитывая на восприятие подобной фальсификации людьми, забывающими свое прошлое или не знавшими его по молодости лет.

– Как вы думаете, что сегодня может реально объединить наш народ?

– Вопрос поиска идеи для сплочения народа сегодня актуален как никогда. Он не может быть рожден спонтанно. Думается, в этом деле у нас нет достаточной практики: мы или ищем нашу идеологию в прошлом или устремляем свой взор в поисках идеи в будущее. Но сегодня уже другое время. Мы потеряли многие ценности, на которых воспитывалось общество, в том числе и идейные. Сегодня нам надо сохранить хотя бы то, что осталось. Думаю, что с приходом Путина на пост президента одна такая вещь у нас появилась: мы заявили, что должны сохранить территориальную целостность государства. Это очень важная вещь, понятная людям. Путин первым из постсоветских лидеров страны заговорил о том, что мы на грани реального распада. Раньше мы боялись себе признаться в этом. И сразу – заметили? – замолкли всякие сепаратистские голоса тех, кто рвался к суверенитету своих территорий. Мы стали задумываться о том, как укреплять свое государство. И в этом ключе война в Чечне, какой бы непопулярной она ни была, она все-таки предотвращает распад государства.

– Сейчас мы говорим уже о целостности России, а вот Союз-то мы и не сохранили. Как же так получилось? Вы 45 лет проработали в контрразведке, в задачи которой в первую очередь входила защита государственного строя и государства. Разве вы не чувствовали угрозы распада Союза?

– Да, мы чувствовали это. И вовсе не занимали какую-то нейтральную или пассивную позицию. И КГБ, и ГРУ Генштаба сигнализировали об опасности, но лидеры, стоявшие во главе государства, не только не прислушивались к нашим сигналам, но порой и приближали то, что случилось в 1991 году.

– Что вы имеете в виду?

– Прежде всего то, что партийное и государственное руководство отказывалось видеть угрозу «холодной войны», не заботилось о противодействии идеологической экспансии, направленной на растление советского общества, не оценивало пагубного его воздействия на общественное сознание.

Советская пропаганда ничего не сумела противопоставить информационно-психологической атаке Запада. Тому немало причин.

Внедрение безверия, дискредитация прошлого, его героики, прежде всего советского периода являлись и являются целями разрушителей российской государственности.

– А что такое демократия в вашем понимании?

– Я хочу рассказать вам об одном интересном событии. Как-то был я в Центральном военном архиве. Там наткнулся на материалы заседания партийного бюро полка. И обратил внимание на такую деталь. Лежит невскрытый конверт с надписью «товарищу Шевченко». Он был партийным секретарем полка. Его я хорошо знал, поэтому первым моим желанием было вскрыть конверт. Смотрю дальше – еще конверты без адреса. Оказалось, что это – запечатанные конверты с бюллетенями тайного голосования выборов парторга роты. Есть протокол. Все просчитано: сколько – за, сколько – против. А в роте – 5–6 коммунистов. И собрания проходили не в каких-то там залах, а в окопных условиях. Разве это не демократия!

– Хотелось бы вернуться к разговору о распаде Союза. Разве ваше ведомство или ведомство Министерства обороны не могли тогда выступить первыми?

– Положение КГБ и армии было непростым: они подвергались большой дискредитации, не пользовались авторитетом среди населения, и даже если бы и подняли флаг, народ не пошел бы за ними. Органы КГБ, как и армия, были аппаратами, послушными власти: они выражали волю государства. Это определяло их поведение. Они не могли выступить в роли заговорщиков – их никто не поддержал бы.

– А что сделали лично вы в этой обстановке, ведь вы в то время были одним из руководителей КГБ СССР и членом ЦК КПСС?

– У меня была возможность подготовить официальную информацию о положении дел в стране, о грозящей ей катастрофе, – такая работа в КГБ велась систематически. Упрекнуть же себя в том, что утаил важную информацию от руководства страны, не могу. Принципиальную позицию в этом вопросе занимал и последний Председатель КГБ, с которым я работал, – В. А. Крючков.

Мне приходилось не раз выступать и перед сотрудниками КГБ, и за пределами ведомства. Я не скрывал угрозы развала партии и распада государства, но вместе с тем ощущал и свое полное бессилие: предотвратить этот процесс было уже нельзя. Система была не только подточена язвами, но и постоянно подрывалась сознательно. Ныне это не секрет.

– А у нас есть надежда на лучшее будущее?

– Без веры жить нельзя. Но вера должна выражаться в практических целях. То г да она обретает реальность и наполняется практикой. Мне кажется, что нынешнее руководство страны, и прежде всего президент, принимает меры именно в этом направлении. Уже дают результаты решения по сохранению территориальной целостности России, укреплению ее государственности. Это видится в замыслах по сохранению недр, предотвращению их бесконтрольного использования, в стремлении государственного регулирования экономики. Но вера в будущее неразрывно связана с ощущением народом улучшения социального положения, общего благосостояния. Надеюсь на то, что такая перспектива обретет реальность.