Культуры городов - [113]
Ви́дение перспективы
Развитие новых индустрий на базе культурного потребления оправдывает визуальные стратегии в самом приземленном, материальном смысле. Коммерческий успех Диснеймира и его тесные связи с низкооплачиваемой, преимущественно белой, рабочей силой и компаниями, разрабатывающими и обслуживающими военные технологии в Орландо, демонстрируют, что визуальные удовольствия прекрасно сосуществуют с гегемонией корпоративной культуры. Провал Евродиснея, по крайней мере, в первые несколько лет после открытия, конечно, можно привести в качестве контрпримера, однако эту же ситуацию можно рассматривать как способ определения, какие визуальные стратегии, при каких обстоятельствах, в каком пространстве и времени наилучшим образом работают на ту или иную аудиторию. То же самое можно ответить и на критику в адрес проекта «Дисней-Америка», в котором памятные места Гражданской войны и других исторических событий предполагается воссоздать практически на той же территории, где они собственно и происходили.
В Нью-Йорке и других великих городах, где возможности и личные интересы прошлых поколений элит позволили создать неисчерпаемые визуальные ресурсы крупнейших музеев, профессиональные администраторы таких музеев испытывают почти осязаемую гордость, отождествляя визуальную или эстетическую ценность известной картины из их коллекции с культурной и экономической ценностью города. Уникальность искусства описывается как часть городского богатства, и, таким образом, расширение музея оправдывается статусом искусства и города. С 1970-х годов цены на искусство выросли как никогда, впрочем, как и конкуренция между музеями за поддержку государства и частных структур. Рыночная конкуренция между музеями привела к интенсификации их деятельности по разработке стратегий, основанных на визуальных достопримечательностях (и повышению прибыли через обращение еще большей доли их уникальных визуальных ресурсов в открытки и сувениры). Она же усилила и конкуренцию за капиталовложения и распределение туристов между городами и регионами. Амбиции Глазго как культурной столицы Европы или Нью-Йорка как культурной столицы мира подтверждают наличие многих уровней материальной и символической конкуренции.
С другой стороны, Норт-Адамс вовсе не похож на место потребления авангардной культуры. Провал первоначального плана ММСИ и замена его на более скромный проект, где ключевую роль играют непосредственно художники, подчеркивает важность социального контекста, из которого рождаются визуальные стратегии. ММСИ потерпел неудачу вследствие отсутствия группы местных покровителей искусств, местных художников, которые были бы приверженцами тех же направлений искусства, что планировалось выставлять в музее, а также из-за наличия других, более популярных в Беркширах культурных стратегий. Проект всерьез восприняли в двух контекстах: рост безработицы в Западных Беркширах и экспансия Музея Гуггенхайма. Но дело в том, что культурную стратегию можно пересмотреть и снизить масштаб, но ее не стоит сбрасывать со счетов. Даже в Норт-Адамсе экономическое переустройство можно основывать на эстетизации – например, восприятии местных ландшафтов как искусства.
Традиционно считалось, что власть над местом (или над телом, или над социальной группой) определяет способность навязывать ви́дение этого места. Во многих исторических размышлениях Мишеля Фуко предполагается обратная логика, и это именно та точка зрения, которой я здесь придерживаюсь. Нередко обладание властью навязывать целостное ви́дение пространства позволяет группе претендовать на него. Это процесс обрамления пространства – создания смысловой рамки восприятия (фрейма).
Эстетизация современных пространств, начавшаяся с движения «Град прекрасный» конца XIX – начала XX века и продолжившаяся разработкой пригородных офисных и бизнес-парков в 1950—1960-х годах, все это время способствует созданию перспективы восприятия города как культурного центра. Если целью такого видения зачастую является отделение «благородных функций» города от хаоса и круговерти нищеты и распада, то для создания устойчивого фрейма необходима сила убеждения. Немногие верят, что планировщики или застройщики, а тем более государственные чиновники способны создать целостное ви́дение общественной жизни. Однако ви́дение может обладать силой убеждения, если оно предлагает способ отвлечься от ужаса общественного распада. Здесь и следует искать источник подспудного очарования Диснеймира, ММСИ и пригородных поселков «на лоне природы».
Кто знает, где и как зарождаются новые перспективные ви́дения в наши дни? Многие отдельные явления, которые интересуют меня в современных культурах Нью-Йорка, формируются такими факторами, как иммиграция, этничность и экономический кризис. Они связаны и с развитием культурной стратегии экономического роста, которое началось в 1960-х и о котором я писала несколько лет назад (
