Культурный герой. Владимир Путин в современном российском искусстве - [16]
— Берешь у меня два чека. Отдам по оптовой. Один себе, другой можешь тоже проколоть, а лучше — отдай торчкам по своей цене. Хочешь — своим, хочешь — прямо здесь найди, куча бродяг шатается. Дальше уже четыре дам… Ты где живешь? В центре? Вот там и прикармливай. Только сам с варкой не завязывайся, там быстро пропалить могут. Половина нариков стучит. Два, четыре — это я так говорю, для схемы. Партия-то с двадцатки начинается…
Видимо, в журналистскую легенду она так и не поверила, но на пополнение дилерской сети внешность моя тянула.
Но мне-то ее доверие было никак не вставить в заметку, хорошо задуманную, для лапидарной рубрики «Репортер получил задание»… Тогда я призвал на помощь свою кузину Галку, которая оказалась в том же бизнесе в нашем родном городке. Умер мой дядька-криминал (ее отец, общесемейное прозвище — Дед), встал текстильный комбинат. Дед в могиле, муж в тюрьме… Я без труда вспомнил Галкину разговорную манеру, густо сдобренную иронией, слезой и матерком, ее кухню, бывшую коммунальную, туалет с вечным запахом цементной затхлости и книгой «Чапаев» без передней и задней обложек — и двести строк отлично легли в полосу. Вернее, сначала было больше — я снабдил текст художественной деталью. Якобы к Галке в гости, в перерыве между продажами, приходит Ирка Феофанова — самая гламурная дама Второго участка родного городка и, как водится у них в гламуре, не первой свежести.
Рассказывает светские новости, куря Camel:
— Вот Оксанка Плеханова молодец баба. Познакомилась тут с одним — ну ничего так парень, родители как-то крутятся, сам упакованный. Она говорит: погуляю немножко, может, и дам, а потом брошу. Какой-то квелый он. Но как узнала фамилию — нет, говорит, надо выходить за него, такое из рук не выпускают…
— А как фамилия? — спросила Галка.
— В том-то и дело. Рикерт. Правда, красивая же? Тем более если Оксанка — Плеханова.
Ответственный секретарь газеты, Вера Брониславовна, интересная и по-кээспэшному интеллигентная, занесла авторучку над моими листками:
— А это зачем? Болтовню глупых баб в репортаж тащить? Строку гоним?
— Ну красиво же, Вер. Она — Плеханова, он — Рикерт. По-немецки это то ли мукомол, то ли сборщик соломы…
— У меня английский. И что?
— А тут Плеханова… Георгий Валентинович — аристократ, русский марксист, кадетский корпус закончил. «Искра», ораторское искусство. И вообще, наверное, родовитый дворянский род.
— Вычеркиваю абзац.
Газета вышла, и пришли менты. Они стояли на этаже, а дальше боялись — тогда правоохранительные органы журналистов еще, по старой памяти, опасливо чтили, да и менты те были молодыми операми — неопытными и уважительными.
Боялись мы вместе. Я — не столько ментов (опыт Второго участка на редакционных корпоративах не пропьешь), сколько оказаться в постыдной ситуации. Возьмут и разоблачат при коллегах как литератора, прикинувшегося репортером. Или наоборот.
Прецедент случился полгода назад. Не в нашей, а в соседней областной газете. Прожженный один журналюга накатал бомбу — о том, что по душу нашего губернатора прибыл заказной киллер. Отыскал в незнакомом городе старого товарища по службе в спецназе, этого самого журналиста (который, как уверяли собутыльники, никогда и нигде не служил государству — максимум пару раз пол помыл в вытрезвителе). И — скупо, по-мужски сообщил: так и так, вот заказ, но делать его он не желает, поскольку крепко уважает губернатора, этого прославившегося на всю Россию человека из простого народа. Подскажи, мол… Одному тебе доверяю. Под одной шинелью, из общего котелка.
Журналюга, ясно, метил в больное место нашего губернатора — в несусветное его пиаролюбие. И собирался построить на нем свое дальнейшее благополучие. Но чекистам, вставшим на уши, было не до авторских резонов, и они стремительно выколотили из лже-экс-спецназовца признание о том, что бомба — чистый вымысел, придуманный для читательского интереса к изданию и роста тиража.
Кипеж был большой. «Над вымыслом слезами обольюсь»: журналюгу уволили, что, впрочем, почти не сказалось на его алкогольном графике.
Я еще испугался за Галку, хотя ей-то в этой ситуации ничего не грозило. Менты наконец зашли в кабинет, и тот, что покрепче телосложением, прокашлялся:
— Генерал. Сегодня на совещании. Значит, журналисты знают, мля, все точки, где наркоту продают, а вы тогда зачем?
— Ну не все…
— Вот и дали бы адресок. На Пролетарках ведь? Мы бы к этой бабе подъехали…
Но тут уж я, по-прежнему боясь разоблачения, выдал из Закона о СМИ про нераскрываемость источников. Подумал: вот сейчас будут разводить на слюнявку — сколько она еще ребят сведет в тюрьму и могилу…
— Вы журналист. Эта у вас, гражданская позиция, должна быть? Не думал, сколько молодых парней эта тварь потащит на кичу и на кладбище? А? Хоть приблизительно — какие дома, пробьем через участкового…
Но страх литературного разоблачения, как оказалось, серьезная вещь. Я бубнил партизаном тот же Закон о СМИ. Плюс, для вящего их понимания, — у нас своя работа, у вас своя.
Ну, они и ушли. Расстроенные и ничем не пригрозив. Времена были…
В редакции меня одобрили. Журналисты, ни по старой, ни по новой памяти ментов опасливо не чтят и вообще не любят. Они вообще мало кого любят.
Имя писателя Захара Прилепина впервые прозвучало в 2005 году, когда вышел его первый роман «Патологии» о чеченской войне. За эти десять лет он написал ещё несколько романов, каждый из которых становился символом времени и поколения, успел получить главные литературные премии, вёл авторские программы на ТВ и радио и публиковал статьи в газетах с миллионными тиражами, записал несколько пластинок собственных песен (в том числе – совместных с легендами российской рок-сцены), съездил на войну, построил дом, воспитывает четырёх детей. Книга «Захар», выпущенная к его сорокалетию, – не биография, время которой ещё не пришло, но – «литературный портрет»: книги писателя как часть его (и общей) почвы и судьбы; путешествие по литературе героя-Прилепина и сопутствующим ей стихиям – Родине, Семье и Революции. Фотографии, использованные в издании, предоставлены Захаром Прилепиным.
Артефакты культуры потому и интересно изучать, что в них аккумулируется история – ее ключевые сюжеты, смыслы и противоречия. Исследователь здесь подобен археологу: он аккуратно кисточкой очищает от песка вещи прошлого – книги, песни, искусство в самом широком смысле, – для того чтобы рассказать нам об эпохе и о людях, в ней живших. Алексей Колобродов – как раз такой исследователь. В своей новой книге он прослеживает важнейшую для нас связь – происхождение сегодняшней культурной и общественно-политической ситуации из политической и культурной жизни позднего Советского Союза.
Алексей Колобродов – журналист, телеведущий, литературный критик, прозаик. Книга литературной критики «Здравые смыслы» тонкая и ироничная. Неожиданный ракурс интерпретации не отрицает общепринятых канонов, но обходит их по скандальной подчас траектории. Скандальность эта, разумеется, для автора не самоцель, но всегда с удивлением обнаруживаемое свойство как собственного мышления, так и многих классических имен и текстов.В книге присутствует ненормативная лексика.
«…Французский Законодательный Корпус собрался при стрельбе пушечной, и Министр внутренних дел, Шатталь, открыл его пышною речью; но гораздо важнее речи Министра есть изображение Республики, представленное Консулами Законодателям. Надобно признаться, что сия картина блестит живостию красок и пленяет воображение добрых людей, которые искренно – и всем народам в свете – желают успеха в трудном искусстве государственного счастия. Бонапарте, зная сердца людей, весьма кстати дает чувствовать, что он не забывает смертности человека,и думает о благе Франции за пределами собственной жизни его…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«…Церковный Собор, сделавшийся в наши дни религиозно-нравственною необходимостью, конечно, не может быть долгом какой-нибудь частной группы церковного общества; будучи церковным – он должен быть делом всей Церкви. Каждый сознательный и живой член Церкви должен внести сюда долю своего призвания и своих дарований. Запросы и большие, и малые, как они понимаются самою Церковью, т. е. всеми верующими, взятыми в совокупности, должны быть представлены на Соборе в чистом и неискажённом виде…».
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.