Культура заговора : От убийства Кеннеди до «секретных материалов» - [131]
Во многих отношениях эти изменчивые, скрытые убеждения действуют с точностью до наоборот по сравнению с обычными объяснениями в духе, как я ее называю, безопасной паранойи. Едва ли можно сказать, что эти взгляды сохраняют прочное ощущение идентичности, будь то индивидуальной или национальной, поскольку в лучшем случае они заставляют проступить размытые очертания некой призрачной и фрагментированной силы, не оставляющей отчетливого ощущения поддающегося описанию врага, а значит не обещающей цельную личную или национальную идентичность, находящуюся под угрозой. В своих рассуждениях Симс намекает на связь между контрабандой героина, которой занимается ЦРУ, управлением ликвидацией ядерных отходов и мафией, но, в отличие от обычного конспиролога, оперирующего цифрами, Симс не предлагает пространного, подкрепленного документами повествования о том, как «Они» могут быть связаны между собой, или о том, какие у «Них» могут быть цели. Он не приписывает предполагаемым конспираторам способность эффективно действовать, проявляя беспощадность. «Подземный мир» оставляет ощущение присутствия в нашей жизни каких-то сил, над которыми мы не властны, однако это подозрение отказывается складываться в узнаваемую теорию заговора дольше, чем на мгновение, и то лишь как полусерьезное приближение к непостижимо сложным, а значит и непредставимым силам. По сути, роман создает образ заговора без самого заговора. Трансформация паранойи, наблюдаемая в романе, — подходящий ответ на запутывающие сложности современного мира, в котором все связано, но ничего непонятно.
Все это придумано для того, чтобы обмануть Запад.
Чем же мы должны объяснить этот явный сдвиг от безопасной паранойи к паранойе небезопасной? Если необходимость ввести подобное различие вызвана современной ностальгией, то как насчет современности, вызывающей такую необходимость? Ответ очевиден — все дело в окончании «холодной войны». В интервью, рекламирующих роман, Делилло усилил и без того ясный акцент «Подземного мира» на «холодной войне» и ее неоднозначных последствиях, используя фразы, которые произносит в романе Клара Сакс. «Не думаю, что есть какой-то ясный смысл, — замечает Делилло, — в том, что означало завершение «холодной войны», и в том, что оно будет означать»:
Мы находимся между двумя историческими эпохами — «холодной войной» и тем, что бы за ней ни последовало. Я не уверен, что это и есть то, что наступает за ней. Это может оказаться всего лишь промежутком. Мне кажется, мы только начинаем задумываться о том, что произошло и что не произошло.[529]
Далее Делилло рассуждает о том, что ядерная угроза, как это ни парадоксально с учетом всех ее ограничений, давала «ощущение пределов, которого мы лишились», «что-то вроде потолка, при помощи которого измерялись другие вещи». Но вместе с тем в «Подземном мире» есть подсказки, ведущие к менее очевидному, но, в конечном счете, более убедительному объяснению дезориентирующей нестабильности Нового Мирового Порядка. Эффектное окончание «холодной войны» и сопровождавшее его перекраивание государственных границ, как подсказывает роман, — это лишь следствие куда более важных (и непрерывных) скрытых изменений в мировой экономике. Само окончание «холодной войны» предстает как хоть и запоздалое, но подходящее и впечатляющее объяснение того, что подтверждается на протяжении всего романа. Во многих отношениях это отвлекающий маневр, попытка отвлечь внимание от Того, Что Происходит На Самом Деле, обратная сторона шутки, которую передавали друг другу участники проекта Клары в пустыне, шутки о том, что «все это [развал Советской империи] просто придумано для того, чтобы обмануть Запад» (U, 81).
