Культура сирийцев в средние века - [25]

Авраам руководил "этим собранием", т. е. конгрегацией Нисибийской академии, в течение 60 лет, тщательно поддерживая порядок и принимая участие в ведении занятий 120.

Биографии ректоров и профессоров многое раскрывают в жизни замечательной сирийской школы. Ее устав с еще большей полнотой позволяет уяснить формы, в которых протекала учеба. Учителя и ученики, вернее, профессора и студенты составляли все вместе организацию, собрание, общину.

Сходка всех членов общины являлась высшим органом, решавшим миром все важнейшие вопросы жизни школы. В какой-то мере система организации школы соответствовала древней христианской и крестьянской сельской общине, решавшей свои дела сходом, и тому порядку, согласно с которым жили в обителях.

Из Нисибийской академии вышел ряд несторианских ученых, литературная деятельность которых оставила глубокий след в истории идеологии Востока. Назовем в хронологической последовательности имена руководителей этой школы после Нарсая: Елисей бар Косбайе, мар Авраам, родственник и синкелл Нарсая, ему помогал Иоанн де Бет Раббан. После смерти последнего Аврааму самому пришлось вести все дела. После него в течение двух лет ректором был Ишояб I, будущий епископ Арзуна, а затем католикос (581- 596). Следующим экзегетом школы был мар Авраам Нисибийский.

В 572 г. на эту кафедру вступил Хенана Адиабенский, имя которого мы уже упоминали выше в связи с тем, что {67} трактат Бархадбешаббы заканчивается хвалой и пожеланием долгой жизни этому блестящему ученому-теологу трагической судьбы. Сам Хенана учился в академии при мар Аврааме, затем стал ее учителем и занял положение экзегета и ректора. К этому времени в академии было свыше 800 слушателей. В своих взглядах Хенана отошел, однако, от привычного трафарета в толковании библейских книг, отказавшись от системы изложения Феодора Мопсуестского и традиций несторианства. В толкованиях своих он принял методы и взгляды таких отцов, как Иоанн Златоуст, что вызвало неудовольствие и возмущение. К тому же его философские воззрения были близки оригенизму. Большое стечение слушателей и волнения среди них побудили Хенану в 590 г. обновить и дополнить старые и утвердить новые правила поведения, т. е. устав академии. В 602 г. эти правила были восстановлены и подтверждены повторно. Известно, что 300 слушателей академии, в том числе Ишояб II из Гедалы, будущий католикос (628-643-44), и часть учителей в знак протеста против учения Хенаны покинули свою alma mater 121. Хенана получал поддержку со стороны светской власти, благодаря чему в течение ряда лет мог продолжать свою деятельность.

Главным пунктом обвинения против Хенаны было то, что он давал иное толкование Писания, чем принятое школой традиционное учение Феодора Мопсуестского 122. Это следует из второго канона, принятого собором Ишояба I в 585 г., в котором опровергались "ложные" представления, "возводимые еретиками" на "вселенского экзегета". В этом каноне предлагалось точно придерживаться его учения и не приводить никаких "других" комментариев, в частности толкований Иоанна Златоуста 123, в какой бы изящной и притягательной форме они ни излагались. Из другого источника известно, что Хенана признавал учение Оригена. Об этом говорит Бабай Великий, автор жития мученика мар Гиваргиса. Когда последний прибыл учиться в Нисибин, Авраам, "отец" и "глава монахов", предупредил новообращенного Гиваргиса Михрамгушнаспа "о еретических учениях, которыми наводнен и испорчен весь этот несчастный город". "Злые заблуждения" распространяли, как говорится в житии, "злодей Хенана и его ученики". {68}

Обвинения, которые Бабай предъявил Хенане, заключались в том, что тот считал Бога конечным (msyk'), страдающим (swh') и смертным (mywt'), "отвергал воскресение тела" и признавал "возможным лишь спасение души", утверждал, "что суда и наказания нет" 124. В другом месте к этому прибавлено, будто Хенана учил, что "нет суда, нет наказания, нет воздаяния" 125. Ему приписывают мнение, что "не грешит тот, кто прелюбодействует и любодействует, потому что это прирождено" (mn byt mwldh). В данном контексте это выражение употреблено в своем прямом значении, но в сирийском языке оно имело также смысл гороскопа 126. Выбор этого выражения не случаен. Хенана учил, что "всякая судьба", каждое решение и определение (pwsn') имеют свою причину и "руководимо звездами" 127. Это позволяло говорить о его "халдействе", т. е. о связи с учениями астрологов, широко распространенными в древности в Междуречье и надолго удержавшимися в Харране. "И наконец", Хенана считал, "что все люди - сыны Божией сущности", т. е. одной духовной сущности с Богом, "как говорил Ориген, язычник из язычников" 128. Верный несторианским взглядам, Бабай ставит в вину Хенане то, что он разделяет заблуждения Кирилла Александрийского, поддержанные императором Юстинианом, а именно православное учение о двух природах Христа - божественной и человеческой,- слившихся в одной ипостаси. Он приводит по поводу этого длинные доказательства, построенные в строгой логической форме, как было принято у искушенных в риторике теологов 129.