Культура отечественного собаководства XX–XXI вв. (комментарии, реплики, размышления) - [31]

И, несмотря на всё это, у собаки нет другой стати, «испытывающей» на себе столь противоречивое отношение «породотворцев», какое выпало на долю хвоста.

Стандарты английских пород требуют от хвоста строгих линий, для чего ему даны названия, соответствующие его форме: «свеча» — у английских гончих, «перо» — у сеттеров, «прут» — у пойнтера. В то же время на континенте в аналогичных породах легавых хвосты купируют, кто, как посчитает нужным.

Укорочение хвоста на одну четверть требует стандарт фокстерьера, связывая это с его функцией «ручки», за которую охотник вытаскивает из разрытой норы вязкого пса, прерывая этим его работу, в то время как пёс может, по немецким правилам, держать мёртвой хваткой и упирающуюся всеми лапами лису.

Но такой «хвост-ручка» прочный только у корня и на протяжении, равном захвату в кулак, дальше его прочность ненадёжна и, как полагают «знатоки», она только «мешает».

У русской псовой борзой название хвоста «правило», с ударением на звуке «и», приписывает ему рулевую функцию, что должна оправдывать и его длина, далеко превышающая норму. И, наоборот, хвост («гон») «вукороть» у русской гончей, подчёркивает специфику её работы в зарослях, где длинный или высоко поднятый «свечёй» «гон», как у англо-русских гончих «крутогонов», служил бы помехой, о чём говорят и короткие хвосты у рыси и опущенные «поленом» у ОШ и ОВ, обитающих в кустарниковых зарослях и лесах таёжного типа, а не лесопаркового, как в Западной Европе.

Однако у современного служебно-декоративного отродья немецкой овчарки хвост уже достигает земли и массивностью напоминает хвост кенгуру. Тем не менее «знатоки» и ревнители всех её статей еще не остановились на «достигнутом». А всё началось с того, что первые заводчики-селекционеры этой породы, скрещивая её с волком, пытались закрепить у неё «волчью стать», и в манере держать хвост висячим, в форме так называемого полена. Но если ОВ это требует его лесная стация и в его семейной стае ему нет надобности неустанно напоминать каждому о своём ранге, он без напряжения может держать хвост опущенным, в то же время в его сигнальной функции специалисты насчитывают около десятка фиксированных положений хвоста.

Собаке же, в её постоянных перемещениях по воле человека приходится быть всегда готовой к «выяснению отношений» с сородичами, охраняющими свои угодья от вторжения чужаков, поэтому её хвосту, выполняющему роль боевого знамя, постоянно требуется быть высоко поднятым, а лучше лежащим на спине, позволяя сородичам доступным образом ознакомиться с запаховой информацией её прианальных желёз.

За время отлучки пса, не превышающего нескольких дней, его статус бывает так «крепко забыт» «корешами», что по возвращении ему заново приходится его утверждать, в чём хвост играет первостепенную роль. При каждой встрече с сородичами, манерой держать хвост, подобно «боевому знамени», пёс всех предупреждает о решимости за себя постоять и, тем самым избавляет всех от лишних «выяснений отношений», что становится единственным спасительным блефом малорослой оленегонной лайки, оказавшейся со стадом на чужой территории в окружении крупных ездовых сородичей.

В этой ситуации её хвост говорит «языком», понятным каждому нормальному псу, о высоком статусе «знаменосца». Поэтому у аборигенных пород собак, сопровождающих хозяев в кочевьях, хвосты в функциональном состоянии подняты вверх [39], что относится ко всем, начиная с австралийского динго, включая овчарок и оленегонных лаек и кончая ездовыми и промысловыми лайками.

Иначе держат хвосты псы пород, постоянно пребывающих в сплочённой стае. Это русские гончие и отчасти ездовые лайки, способные постоять за себя вместе перед любым противником.

Им, как и в стае ОВ, нет необходимости блефовать, тем более, что ещё по свидетельству А. Брема, в чукотских ездовых лайках предостаточно и «крови» ОВ.

Но у волчье-псовых отродий старонемецкой овчарки, разводившейся обратным поглотительным скрещиванием на собак, хвост, по мере убывания генетического материала ОВ, «стремился» вернуться к собачьей норме вида, т. е. закрученному вверх, и лишь увеличение его длины и массивности позволяло ему сохранять висячую форму.

Однако не следует забывать, что манера держать хвост опущенным не соответствует высокому социальному рангу собаки, её бойцовскому настрою. Поэтому в единоборстве с псами даже меньшего веса, среди немецких овчарок не часто встречаются те, что способны за себя постоять, в отличие от охотничьей лайки, сопоставимой с ними величины, и они пасуют даже перед фокстерьером, защищающим своего хозяина.

Если у ОВ зоопсихологи выделяют около десятка сигналов, передаваемых движением и фиксированным положением хвоста, то у собаки часть их утрачена, а повреждение хвоста лишает и того, что осталось, затрудняя контролировать у таких собак их психическое состояние.

В стандартах ряда короткошёрстных пород купирование хвоста и его полное усечение чаще всего основано на приписываемой ему неприглядной форме, если он остаётся таким, как есть. Но в английских стандартах легавых и гончих, чтобы он не был удручающе «безобразным», к нему выработано упоминавшееся выше требование.