Культура Древнего Рима. Том 1 - [8]

В литературных источниках сведений о крестьянах мало. Они или характеризуются как «грубая деревенщина», или, в соответствии с модой на противопоставление простой и чистой, близкой природе сельской жизни городским порокам, рисовались в идиллических, пасторальных тонах. Больше дают сделанные самими сельчанами памятники изобразительного искусства и надписи, но они, естественно, как правило, очень лапидарны. Пробел этот в известной мере заполняет массовый материал папирусов. Они позволяют проследить историю жизни и деятельности отдельного крестьянина, его взаимоотношения с властями, односельчанами, родственниками, выявить, видимо, диктуемые сверху формулы, с которыми следовало обращаться κ судьям и правителям, подавая жалобы и просьбы, представить себе, каковы были его стремления, нужды, влияние на его психологию реальных условий его бытия и политики власть имущих.

Вопрос о взаимодействии греко-римской и провинциальных культур — один из самых капитальных при изучении культуры римской державы. Он служил и служит предметом многих дискуссий о степени романизации провинций, в основном западных, о ее критериях (распространение латинского языка, письменности, ономастики, римских форм хозяйства, образа жизни, культов, образованности и т. д.), о социальных слоях, выступавших носителями романизации или, напротив, местных традиций, о синкретизме как результате слияния римских и туземных начал и т. п. В настоящей работе авторы рассматривают два момента: провинциальный город, как основу романизации, формирования и распространения некоего культурного стандарта, общего культурного уровня городского населения (хотя в разных провинциях и даже в разных городах одной провинции были возможны далеко не одинаковые варианты, обусловленные конкретными факторами), и влияние социальной структуры провинциального общества и его собственной культуры на генезис культурного синкретизма.

Провинциальные города могли стать базой романизации потому, что они строились на тех же принципах, что античная гражданская община, хотя в Греции и Риме она возникла в результате естественного хода исторического процесса, в провинциях же — в результате римской политики урбанизации. С точки зрения господствующих в них форм собственности, методов ведения хозяйства в рабовладельческих виллах, планировки, организации общественной жизни (деятельность народных собраний, советов декурионов, магистратов, коллегий, раздачи народу, зрелища, рынки) они часто кажутся уменьшенными копиями Рима. Римской, или греко-римской, представляется и их культура. По сходным формулам составляются декреты городских советов, надписи на статуях императоров и «благодетелей» города и его коллегий, посвящения богам и эпитафии, перечисляющие добродетели покойного. Но наличие в этих городах хотя бы и получивших римское гражданство провинциалов и населенной преимущественно провинциалами сельской территории города накладывало более или менее заметный отпечаток на его культуру. Масштабы воздействия зависели от разных причин: доримской истории города или поселения, ставших римскими колониями и муниципиями, социальной структуры населения, характера экономики, большей или меньшей близости к границам и, соответственно, большей или меньшей роли военного элемента в городе и общения с зарубежными племенами и т. д. Факторы эти определяли взаимопроникновение или взаимонесовместимость привнесенного Римом с местными традициями, вклад того или другого элемента в культуру провинциального города.

Тот же, собственно, вопрос, но под несколько иным углом зрения рассматривается на материале памятников искусства и религии кельтских областей Римской империи, что дает возможность выяснить, в какой мере и в какой форме романизация была воспринята разными классами провинциального населения и в какой мере кельтская культура, отражавшая особое мировоззрение ее создателей, продолжала жить и развиваться, какова была дальнейшая судьба сложившейся под властью Рима кельто-римской культуры. Памятники кельтского искусства Галлии и Испании, кельтской религии дошли до нас, хотя и в небольшом числе, с дорийских времен. В эпоху римского владычества они сосуществовали с античными, а с середины III в. снова растет их число; сходные по стилю памятники продолжали изготовляться и в раннее средневековье. Все это дает право заключить, что стиль этот не был результатом неумелости туземных мастеров или упадка, «варваризации» (в смысле огрубления, примитивизации) античного искусства, как часто считают, а отвечал глубоким потребностям, мировосприятию тех классов и слоев кельтского общества, которым вследствие их Социального устройства их собственная культура была ближе и понятнее, чем античная.

Анализ римской культуры доводится в основном до конца III в. Это обусловливается пониманием ее как культуры, возникшей и развивавшейся на основе идеологии граждан античной городской общины и ее многовековой эволюции. В некоторых отношениях на протяжении многих веков римской истории эта идеология и культура модифицировались и трансформировались в очень значительной степени. Но пока город, воспроизводивший так или иначе античную гражданскую общину, оставался основной социально-политической ячейкой римской державы, культура сохраняла основные черты, присущие ей с самого начала. Но когда после кризиса III в. коренным образом оказались перестроенными экономика, общественный и государственный строй империи, когда города утрачивают свой характер античных гражданских общин, меняется и идеология разных классов и социальных слоев и, соответственно, культура. На смену античной культуре приходит христианская; на смену более или менее унифицированной греко-римской культуре, распространенной в пределах Римской державы, культуры провинциальные, с возрожденными местными традициями, уже близкие к идущим им на смену «варварским». Начинается новая эпоха истории мировой культуры, в которую римская и греко-римская входят лишь как один из компонентов.