Культура Древнего Египта. Материальное и духовное наследие народов долины Нила - [95]

Между Амоном и Атоном присутствовало одно очень важное отличие. Имя Амона означало «Сокрытый», и он представлял собой невидимую и вездесущую силу, хотя и изображался в виде человека (фото 23б). Его святилище располагалось в самой сокровенной и темной части храма, и к нему можно было обратиться только посредством четкого соблюдения ритуала, который проводил жрец. Даже во время праздничных шествий его переносное святилище покрывали тканью. С другой стороны, Атон был солнечным диском, всегда видимым для народа. Его храмы находились под открытым небом, поэтому он всегда был доступен для молитвы людей. Единственная антропоморфная черта в его изображении – ладони на конце солнечных лучей. Обычно они протягивают иероглиф «жизнь» фараону и его семье (фото 23a). Сложно сказать, преднамеренно ли Эхнатон подчеркивал различия этих двух богов, но они явно противопоставлялись друг другу.

Царская семья счастливо жила в Амарне: она поклонялась новому богу, наблюдала за строительными работами, проводила церемонии для народа, принимала участие в жизни своих придворных. Можно смело утверждать, что в этом городе процветал дух всеобщего единства и свободы от старых ограничений. Одна из необычных черт этого периода заключалась в том, что жизнь царя и его семьи не скрывали от простых людей. Их изображали в очень искренних сценах, будь то прием придворных, трапеза или же во время ласк и поцелуев, во дворце или вне его. А изображение фараона, скорбящего из-за смерти второй дочери, признано одним из самых трогательных в древнеегипетском искусстве. За ним кроется жизненная история, переданная с потрясающей экспрессией. Фараона-бога опускали до уровня обычного человека, что могло помещать Эхнатону в его попытках отвоевать авторитет как правителя.

Главной составляющей переворота являлась маат, которую лучше переводить как «правда», нежели как «справедливость». В новое понятие маат входят искренность семейной жизни, натурализм в искусстве, доступность бога, а также разговорный язык текстов. Эхнатон называл себя «тот, который живет за счет маат», сравнивая ее таким образом с пищей, которая давала ему жизнь. Атон официально стал «тем, кто доволен правдой», то есть он принимал маат как основное приношение во время ритуалов. Мы видели, что важную роль маат стала играть еще в правление отца Эхнатона. Также примечательно, что уже во времена XII династии цари проявляла интерес к маат, но в их понимании она была лишь «справедливостью». В искусстве, относящемся к периоду правления этой династии, также присутствует определенная доля натурализма или реализма, особенно в лицах фараонов, измученных заботами о государстве. Это вполне уместное сравнение, даже если маат времен XII династии соответствовала справедливости, а не противопоставлялась скрытности древних богов.

Искусству Амарны посвящено огромное количество трудов, и мы не ставим себе цель подробно анализировать его. Однако два аспекта мы не можем оставить без внимания. В нем одновременно присутствовали гротеск и мягкая нестандартность, но при этом все его черты были неприемлемыми для консервативно настроенных людей. Ранее мы уже сравнивали гигантские колоссы Эхнатона в Карнаке с более спокойными изображениями этого фараона. Те же черты имеет и знаменитый бюст Нефертити с его округлыми линиями, вытянутой шеей и мечтательным выражением лица. Существуют более традиционные изображения царицы, представляющие ее менее экзотичной. Однако наше восхищение грациозными и натуралистичными портретами Нефертити не мешает нам сделать вывод, что подобные произведения искусства с их поразительными покатыми линиями, струящимися поверхностями, идеализацией обычной жизни вместо потустороннего и вечного искусства имели неегипетское происхождение. Если мы спросим себя, что было естественным для древнеегипетского искусства в течение долгих веков, то увидим, каким нестандартным и «плохим» было искусство эпохи Амарны. Для его описания следует применять термин «натурализм», но с той оговоркой, что оно не сводилось в точной передаче той или иной детали жизни, но в большей степени стремилось к природе, иногда посредством искажений или карикатуры. Портреты амарнской эпохи значительно отличаются от изображений других периодов. В предыдущие эпохи портретные изображения сочетали в себе идеализацию и характерные черты того или иного человека, что было необходимо для его благополучного существования в загробном мире. В эпоху правления Эхнатона вечность интересовала людей меньше всего – им нужна была жизнь.

Древнеегипетские художники всегда любили изображать животных и растения, и амарнский период не стал исключением. В качестве иллюстрации к этому утверждению можно привести роспись из дворца, изображающую жизнь в папирусных зарослях. Древний художник применил все свое мастерство для того, чтобы запечатлеть зимородков в момент броска в воду, когда эти маленькие птички замирают перед молниеносной атакой. Сцена происходит на фоне растущих папирусов, стебли которых пересекаются между собой, они не показаны как букет, похожий на веер, в отличие от более древних изображений. Эта роспись является одним из самых великолепных произведений древнего искусства.