Культура Древнего Египта. Материальное и духовное наследие народов долины Нила - [35]
Поскольку сохранилось большое количество доступных для визуального изучения памятников, искусство стало одной из областей, где легко делать обобщения. Первое из них – это высокая скорость, с которой искусство, и в частности архитектура, достигло полного расцвета. При царях первых трех династий композиция во многом определялась материалом основы: изображения из слоновой кости делали в мягкой, свободной и естественной манере, в то время как статуи из камня получались приземистыми и массивными. Во время IV династии эти различия полностью исчезли, изображения приобрели совершенную изысканность независимо от материала, из которого они были сделаны. Известны статуи царей Хафра и Менкауры, высеченные как из наиболее твердых, так и из мягких пород камня; и все эти изображения никак не обусловлены свойствами материала; это образы, созданные скульпторами для определенных религиозных целей. Как и в любой период египетской истории, статуи и рельефы IV и V династий были воплощением представлений о социальном положении, власти и бессмертии. Можно утверждать, что памятники Древнего царства стали образцами наиболее чистого египетского стиля, были самыми удачными и наиболее изысканными за всю историю египетского искусства. Но это утверждение подразумевает определенную эстетическую оценку, для которой современному человеку необходимо оперировать критериями древних египтян[42]. Нам же следует обратить внимание на внезапную зрелость искусства, проявившуюся в технике и способности передавать духовность. Разные исследователи называют различные причины такого быстрого взросления культуры. Мы же удовлетворимся объяснением, что цари первых двух или трех династий обеспечили духовное единство страны и безопасность от внутренних волнений и эти факторы стали стимулами для быстрого развития. Процессу взросления сопутствовали оптимизм и самоуверенность, которые граничили с надменностью и верой в то, что египетский уклад жизни настолько хорош, что просуществует вечно.
Этот оптимизм заслуживает отдельного обсуждения. Тот очевидный факт, что египтяне уделяли большое внимание смерти, погребальному инвентарю и заупокойному культу, может создать ложное впечатление, будто они были странными людьми, одержимыми мыслью о смерти, проводившими свою жизнь в мрачных и торжественных приготовлениях к окончанию земного существования. Нет ничего более далекого от истины. Египтяне действительно посвящали огромное количество времени и сил отрицанию смерти или попыткам избежать ее, но их не одолевали мрачные предчувствия. Напротив, они жили надеждой на победу, обладали волей к жизни и уверенностью в том, что неотвратимость и бесповоротность смерти не прекратят их существование. Ими скорее двигала вера в бесконечное продолжение существования, порожденная уверенностью в себе, оптимизмом и вкусом к жизни, чем стремление найти способ оградиться от смерти[43]. В настоящий момент мы не будем углубляться в детали и рассказывать о том, чем отличались друг от друга в этой сфере божественный царь, вельможи и народные массы, но чуть позже мы рассмотрим различия посмертной участи в зависимости от социальной принадлежности. Наше утверждение основано на настроении, отраженном в рельефах и надписях гробниц Древнего царства. Они создают общее впечатление уверенности, задора и радости. В текстах и изображениях отразились радость, которую египтяне получали от повседневной жизни, и уверенность в ее продолжении после смерти. Изображения погребения и заупокойного ритуала теряются среди сцен сбора урожая, даров природы, охоты, радостных праздников и игр (фото 10б). Здесь нашли отражение сама жизнь и отчаянное стремление к еще большей ее насыщенности. Египтяне отнюдь не были ипохондриками, пребывающими в смертельном ужасе. Они принимали бытие весело и уверенно, веря в то, что им благоволят боги, и в особенности тот, что был их царем. Этот устойчивый оптимизм был настолько сильным, что его не поколебала первая болезнь государства, о которой пойдет речь в следующей главе. Он существовал до тех пор, пока границы Египта оставались в безопасности, а его население верило в избранность своей страны. Когда же чувство опасности стало постоянным и усиливающееся давление внешнего мира поставило под сомнение избранность Египта, этот оптимизм был утрачен. Пока в жизни египтян царили уверенность в завтрашнем дне и веселье, они жили сегодняшним днем, благодарно бросали взгляд в прошлое и полностью отрицали будущее, проецируя настоящее на завтрашний день. С исчезновением иллюзий, когда настоящее стало тягостным, египтяне оборачивались, вспоминали о прошлом с ностальгией и с грустью вглядывались в будущее, надеясь на облегчение и возвращение прежнего порядка. Но в течение большей части времени, о котором идет речь в этой книге, египтяне верили, что дарованная богами жизнь полна радостей и наслаждений.
