Культура Древнего Египта. Материальное и духовное наследие народов долины Нила - [133]
Затем следует обратиться к описанию египтян, сделанному Геродотом, называвшим их самыми богобоязненными, и исполненному ужасающей пустоты: «Египтяне – самые богобоязненные люди из всех, и обычаи у них вот какие. Пьют они из бронзовых кубков и моют их ежедневно, при этом именно все, а не только некоторые. Они носят льняные одежды, всегда свежевыстиранные; об этом они особенно заботятся. Половые части они обрезают ради чистоты, предпочитая опрятность красоте… Египтяне проводят торжественные собрания не ежегодно, но довольно часто… Они почитают наказы своих отцов и ничего не добавляют к ним»[408]. Здесь мы видим описание гладко отполированных роботов, без устали делающих торжественные жесты, но при этом их сознание и сердца совершенно пусты. Это правдивое изображение духовного вакуума, характерного для позднего Египта, из-за которого страна оказалась готовой к восприятию чужеземных веяний, монашества, а ее жители начали ждать конца света.
Аналогичную духовную пустоту описывает Диодор, рассказывавший о представителях последних египетских династий. Мы можем вспомнить древнюю догму о боге-царе, который являлся воплощением государства, чье слово было законом и который в своей божественности стоял выше всяких письменных предписаний. Вспомним, какой жестокий удар амарнская ересь и последующая борьба за власть нанесли этим представлениям о полновластном правителе и то, как фараон стал превращаться в заложника правящей олигархии. Теперь прочитаем о том, какие выводы Диодор Сицилийский сделал на основе «записей жрецов Египта»: «Во-первых, их цари вели жизнь совсем не похожую на жизнь прочих царствующих особ, вершащих дела по своему личному почину и произволению; каждый закон для них был установлен предписаниями, касающимися не только приемов и официальных встреч, но и обыденного распорядка дня и приема пищи… Были установлены определенные часы дня и ночи, в которые царь в любом случае должен был совершать – и не то, что ему захочется, но то, что предписано… И не только было установлено определенное время, чтобы осуществлять приемы или производить суд, но также чтобы прогуливаться, омываться, спать с женой, да и вообще, вся жизнь царя была расписана… И, поступая так по обычаю, они вовсе не впадали в гнев или расстраивались, – напротив, они почитали, что живут самой блаженнейшей жизнью. Ибо прочих людей они считали неразумно поддающимися присущим природе страстям и совершающими много такого, что приносит вред или подвергает опасности. А другие, зная, что, стремясь подражать образу жизни, избираемому мудрейшими из людей, они впадают в меньшие ошибки»[409]. С какой же огромной высоты пал фараон, когда лишился сверхъестественного величия, которым он обладал в эпоху Древнего царства, способности быть добрым пастырем, полученной им в период Среднего царства, или сверхчеловеческой мудрости и мужества времен Нового царства! В государстве, где идеология по-прежнему монотонно возвещала о божественной природе фараона, жрецы, эти «благораумнейшие из людей», которые и правда были крайне осторожны, поняли, что божественная воля перестала проявляться.
Для нашего описания, несомненно, характерны некоторые моралистические нотки: мы одобряем древнейшую систему, как «хорошую», а позднюю считаем «плохой». Конечно, такая точка зрения субъективна, но ее можно оправдать. На самых ранних этапах человеческой истории в Древнем Египте имело место торжество духа: успех в производственной и интеллектуальной сферах, которого египтяне достигли в период правления первых династий; формирование великого народа, объединенного представлениями о божественном правителе; вера, благодаря которой жители долины Нила осмелились отрицать смерть; большое значение индивидуума; победа над разочарованием в Первый переходный период; концепция о социальной справедливости для всех; культура, свидетельствующая о складывании в Египте цивилизации во всех смыслах этого слова; создание первой великой державы; вера в непрерывное могущество всеобщего бога и вера некоторых египтян в милосердного и всепрощающего бога. Все эти победы, за исключением последней, были одержаны в период могущества Египта, то есть с 3000 по 1250 г. до н. э. После 1100 г. до н. э., в период долгой стагнации, не было сделано ни одного сопоставимого достижения. Действительно, на протяжении своей истории Египет терял одну превосходную возможность за другой. Процесс не шел по нарастающей, поэтому одно духовное или интеллектуальное достижение можно было добавлять к другому. Когда в Египте появилась концепция социальной справедливости, техническое и научное развитие прекратилось. Ценность личности египтяне перестали признавать, когда обнаружилась универсальность бога. В результате, когда прекратилось стремление к новым вершинам, воспоминаний о достижениях прошлого уже не осталось. Египтяне лишь ревностно и с упорством заявляли, что прошлое их страны было величественным и посему его следует чтить. Поэтому высокая моральная оценка, которую мы даем древним временам, и сожаления о бедности духа поздних периодов кажутся достаточно справедливыми.
