Культура Древнего Египта. Материальное и духовное наследие народов долины Нила - [120]

Период инфляции был временем острой нужды для египтян, которые были заняты на государственных работах. Рабочие, которые добывали и тесали камень, украшали и обслуживали гробницы в Западных Фивах (фото 30), были организованы в две бригады под непосредственным руководством трех надзирателей – двух бригадиров и начальника некрополя. Над этими тремя стоял правитель Западных Фив, который подчинялся визирю Верхнего Египта. Бригады рабочих с семьями жили в некрополе, их поселение было окружено стенами, за пределы которых им было запрещено выходить, за чем следили стражи ворот и полиция. Кроме непосредственных строителей гробниц были те, кто замешивал гипс, рубил дрова, строил дома, стирал одежду, выращивал овощи, ловил рыбу и приносил воду. Все эти работники получали ежемесячную плату зерном[336].

В самом начале инфляции, в поздние годы правления Рамсеса III, такая система найма рухнула, поскольку государство стало задерживать оплату. В папирусе из Турина есть мимолетное упоминание о забастовке работников в год, примерно соответствующий 1170 г. до н. э.[337] В течение жарких летних месяцев единственным указанием о надвигающихся трудностях было увеличение числа тех, кто обслуживал работников некрополя: работали двадцать четыре водоноса вместо прежних шести, двадцать рыбаков вместо четырех, два кондитера там, где не было ни одного, и т. д. Возможно, замедление поставок от государства через реку требовало увеличения местного обслуживающего персонала, чтобы сохранить обслуживание работников в разумных пределах. Если это было так, то эти меры оказались неэффективными.

Осенью отступили воды разлива, и напитанные влагой поля покрылись зеленой порослью, однако работники некрополя были худы и голодны. Они не получили оплату за месяц, приблизительно соответствовавший октябрю. Примерно к середине ноября прошло уже два месяца, как они не получили оплату, и лишения наконец привели их к организованному протесту, первой забастовке в истории, о которой мы знаем.

«Год 29, второй месяц второго времени года, день 10. В этот день [случилось] пересечение пяти стен некрополя группой, кричавшей: «Мы голодны!» Затем они сели на задворках храма Тутмоса III на границе возделываемых полей. Три надзирателя и их помощники пришли, чтобы вернуть их в охраняемую зону некрополя, «тогда они произнесли великую клятву… «Вы можете идти, потому что у нас есть слово фараона!» Однако обещания от имени царя было недостаточно для бастующих, и они провели весь день у задней стены храма, вернувшись в свои дома в некрополе только к ночи.

Они вышли снова на следующий день, а на третий день они осмелились занять Рамессеум и вторглись на территорию заупокойного храма Рамсеса II. В огромной суете бегали казначеи, привратники и полиция. Начальник полиции пообещал послать за правителем Фив, который скромно держался вне поля зрения. Толпа была настроена решительно, но сохраняла дисциплину: судя по всему, захват храмовой территории оказался более действенным, чем предыдущее сидение. Чиновники выслушали их протест: «Мы дошли до этого места из-за голода, из-за жажды, не имея ни одежды, ни масла, ни рыбы, ни овощей! Напишите фараону, нашему доброму господину, об этом и напишите визирю, нашему начальнику. Сделайте так, чтобы мы могли жить!» Царская казна была открыта, и оплата за предыдущие месяцы была выдана им.

Рабочие смягчились, получив оплату, однако горький опыт укрепил их решимость не сдаваться под частичным удовлетворением требований: они желали получить плату и за текущий месяц тоже. На следующий день они собрались в «крепости некрополя», где, должно быть, размещалась полиция. Начальник полиции Монтумес признал справедливость их притязаний, но призвал бастующих сохранять порядок: «Слушайте, я дам вам мой ответ: возвращайтесь [в свои дома] и соберите свои инструменты, заприте свои двери и возьмите своих жен и детей. И я поведу вас к храму [Тутмоса III] и позволю вам сидеть там завтра». Наконец, на восьмой день забастовки, месячное жалованье было выдано.

Две недели спустя, когда в первый день месяца им снова не выплатили жалованье, они вышли опять. Теперь в их недовольстве скрывалась угроза их начальству за то, что они обманули фараона: «Мы не придем. Потому скажите вашим начальникам, когда станут они во главе своих товарищей, что мы определенно не выходили (из-за стен) из-за голода (только, но) потому, что мы должны сделать важное обвинение, ибо преступление свершается здесь, в этом месте фараона!» Мы не говорим о результате такого обвинения, однако беспорядки затянулись. Два месяца спустя визирь приехал в Фивы по официальным делам, однако был достаточно осторожен, чтобы не пересекать Нил и не встречаться с бастующими. Вместо этого он отправил полицейского исполнителя дать стандартные обещания трем надзирателям некрополя: «Когда чего-либо недостает, я не могу не прийти, чтобы восполнить этот недостаток для вас! Что же касается ваших слов: «Не забирайте наши пайки!» – зачем мне забирать их, ведь я визирь, который более дает, чем забирает!.. Если случится так, что ничего не останется в амбарах, я дам вам то, что смогу найти!»