Культура безумия. Проблема популярности психоактивных веществ - [8]

АНАЛИЗ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ

В стратегиях "войны с наркотиками" тесно переплелись невежество обывателей и взвешенный политический расчет. Подобные проблемы характерны и для западных стран. Доктор философии и медицины, профессор Калифорнийского университета Роджер Уолш пишет об этом следующее: В настоящее время трудно вести дискуссию о психоделиках в разумном, выдержанном тоне - слишком велики непонимание, дезинформация и эмоции, связанные с этими веществами. Как культура, мы невероятно амбивалентны по отношению к психотропным веществам. Каждый год в одних только Соединенных Штатах мы тратим миллионы долларов на транквилизаторы, наблюдаем, как более 300 000 человек умирают от никотина и еще 100 000 - от алкоголя. Тем не менее мы субсидируем производителей табака и сажаем в тюрьмы тех, кто выращивает марихуану; мы не увидим абсолютно никакой разницы между разрушительным и сакральным применением наркотиков {24, с. 166}. Согласно официальной версии, человеческое сознание не терпит химического вмешательства, а если это и происходит в случае приема традиционных психоактивных веществ, то подобная практика в культурной традиции допустима лишь в строго определенных рамках и изначально считается опасной. Такая точка зрения дает основание для государственного контроля над психоактивной диетой. По мнению людей, осуществляющих этот контроль, и речи быть не может о легальности каких-либо психоактивных веществ, помимо традиционных алкоголя и табака. К последствиям злоупотребления ими общество, как говорится, "уже привыкло". Обсуждений не подразумевается, так как опасность запрещенных веществ (при соответствующей цензуре медицинских источников) для большинства очевидна. Поэтому наши соотечественники по-прежнему крепко пьют, выкуривая па пачке сигарет в день, а их дети все чаще обращаются к наркотикам, о которых, благодаря государству, ничего толком не знают. Масштабы российского пьянства столь внушительны, что едва ли найдется русская семья, которой не коснулась эта проблема. О распространенности наркотизма можно судить по ежедневным сводкам новостей. Трудности в статистике употребления запрещенных препаратов не позволяют правильно оценить количество нарушителей табу. По некоторым данным, в среднем по России на учете у наркологов находятся 5 миллионов человек (и около 20 миллионов. страдающих алкоголизмом). Хорошо известно, что в результате сильного пристрастия, возникающего к опасным (часто кустарно изготовленным) препаратам, множество людей гибнет от передозировок или болезней, связанных с заражением или истощением организма. По наблюдениям врачей, к наркотикам часто обращаются люди, когда-то пытавшиеся свести счеты с жизнью. Регулярно или эпизодически употребляя то или иное зелье, они редко становятся самоубийцами, но после отказа от наркотиков суицидальные наклонности проявляются вновь. Криминогенность наркотизма обычно не связана с убийствами или телесными повреждениями; как правило, это кражи. Официальное мнение Американского Медицинского Общества гласит, что "...среди наркоманов насилие встречается редко, а сексуальные преступления наркоманов практически неизвестны". В большинстве случаев криминальные эксцессы случаются скорее по причине недостатка наркотиков, чем от избытка... Представления о наркомане как человеке, прежде всего нарушающем закон, является серьезной ошибкой, которую часто совершают средства массовой информации. Это приводит к тому, что в борьбе с наркоманией на первое место выходят карательные и юридические санкции {9, с. 253}. Наркотизм и пьянство - ягоды одного поля. Тем не менее, в массовом сознании, весьма благосклонном к алкоголю, существует определенный стереотип представления о запрещенных веществах, сформированный тремя факторами: 1. Государственная программа, направленная на исключение подобных веществ из жизни граждан. 2. Примеры одержимого поведения людей, пристрастившихся к запрещенным зельям. 3. Традиционно негативное отношение к пснхоактивным растениям в культурно-историческом наследии европейской цивилизации, берущее свое начало со времен противостояния практики традициям умирающей языческой духовной распространявшегося монотеизма. В силу этих причин общественное мнение легко склоняется в пользу репрессивной политики, оправдывая все те меры, которые предпринимаются государством в рамках "войны с наркотиками". Bpnde бы и нет никакой проблемы популярности психоактивных веществ, а есть лишь проблема некоторых граждан, которые вопреки традиции и закону, на свой страх и риск нарушают табу. Однако проблема поразительно живучая, требующая ежегодного пополнения списка запрещенных веществ новыми препаратами, а тюрем - новыми нарушителями закона о наркотиках. В условиях масштабных культурных перемен, начавшихся в XX веке, потребление легальной и нелегальной психоактивной пищи превращается в своеобразную эпидемию, демонстрирующую непрерывный рост на протяжении всего столетия. С чем бы это ни было связано, традиционное представление о роли этих веществ в жизни человека и общества устарело и настойчиво требует изучения и переоценки. Здесь следует обратиться к особенностям церковно- христианского мировоззрения, во многом определившего развитие западноевропейской цивилизации. Согласно этим представлениям, "Душа имеет независимый от тела и всего материального мира статус. Душа - божественна, а тело - греховно, через него приходит искушение" (во многих религиозных течениях, как известно, поощряется угнетение собственной плоти ряди "очищения" души). Возникло данное мировоззрение в противовес языческому гедонизму, который полагал, что божественно и то, и другое. Разительное отличие египетской аристократии от простого люда, живущего без представлений о морали, болеющего немыслимыми заразами, слепо доверяющего корыстолюбивым волхвам, видимо, вдохновило ветхозаветных пророков на создание подробных и строгих законов для еврейского народа, где осуждались все плотские попущения, будь то половые связи, личная гигиена или опьяняющие зелья. Магическая практика язычников в свете новых представлений представала как самая сердцевина порока. Как известно, жрецы языческих культов держали в руках рецепты природного волшебства, встреча с которым и по сей день никого не оставляет равнодушным. Но поскольку эти знания к моменту распространения монотеизма были только у "посвященных", конкурирующая мораль в дальнейшем спрятала их окончательно. В Синайской пустыне Господь наставил Моисея строго запятить евреям заниматься подобной практикой: "6. И если какая душа обратится к вызывающим мертвых и к волшебникам, чтобы блудно ходить вслед их, то Я обращу лицо Мое на ту душу м истреблю ее из народа ся {Книга Левит, 20 гл.}" Позже монотеизм поддался влиянию дуалистических религиозных представлений: не выдерживая требований строгого и правильного Бога, люди создавали легенды о Падшем ангеле, который мешает людям жить праведно. Образ духовного врага помог схоластам утвердиться в представлениях о недопустимости физиологической стимуляции мистических переживаний. Растения, изменяющие сознание человека, стали считаться путем познаний дьявола. Что же так отпугивало новую религию от языческих традиций? Почему "волшебники" и "вызывающие мертвых" оказались вне закона? Преимущества человека, который видит больше, чем окружающие, очевидны - это власть. И дело не в дикости языческих нравов или ритуалов, дело в неравенстве, которое делит людей на "посвященных" и слепо им подчиненных. Чтобы исключить такую вероятность, можно было пойти двумя путями: либо нести эзотерическое знание в массы (вопреки интересам "посвященных"), помогая каждому научиться видеть ясно, либо запретить даже намек на возможность подобной практики. История отправила нас по пути воздержания. Мистерии древних греков, в которых принимали участие многие классики Античного мира, к началу нашей эры уже были окружены строжайшей тайной. Поэт Эсхил едва не поплатился жизнью за то, что перенес на театральную сцену некоторые элементы из этих культов. Известно, что в празднествах древнегреческой аристократии использовались напитки, приготовленные из галлюциногенных грибов. В 268 году н. э. были пресечены Элевсинские мистерии - последний отголосок архаичных психоделических традиций (в течении двух тысячелетий каждый сентябрь недалеко от Афин устраивались эти великие торжества). В эпоху Средневековья, когда на кострах Европы горели тысячи людей, обвиненных в колдовстве, были уничтожены последние хранители секретов естественной магии. Следует заметить, что в лице "ведьм" и "колдунов" новая культура искореняла не только носителей древнего религиозно-мистического мировоззрения, но и остатки системы языческого "здравоохранения", поскольку лекарственные средства и весь опыт в этой области также принадлежали ведовскому сословию. Эти люди были названы слугами дьявола, а их зелья прямой дорогой встретиться с самим князем тьмы. В пятнадцатом веке нашей эры Папа Иннокентий VIII запретил лечебное использование конопли. Искать исцеления прелагалось в молитвах Всевышнему, но не принимать помощь от "лукавого". Церковь всегда была строжайшим цензором языческой культуры. исключив даже идею о том, что растения могут быть связаны с духовной практикой. Уже был популярен дистиллированный алкоголь, наиболее подходивший для других целей - искусство виноделия стало постепенно превращаться в механизм манипуляции массовым сознанием. Общеизвестно, что вино и пиво не способны вызвать болезненное пристрастие, но "повышенный градус" обрекает примерно десятую часть пьющих на алкоголизм, то есть происходит полное подчинение этой категории людей нуждам государства, торгующего крепкими спиртными напитками, и остро нуждающегося в дешевой, послушной и выносливой рабочей силе. С появлением психофармакологии ситуация резко меняется. К началу XX века синтетические наркотики высокой чистоты (кокаин и морфий) пользовались уже широкой популярностью, пугая общественность примерами тяжелого пристрастия, которое возникает поклонников этих препаратов. Нет ничего удивительного в том, что эти вещества оказались вне закона, но запрет вовсе не означает исчезновения наркотиков. Государственный аппарат стал сотрудничать с наркоторговцами, используя эту сферу деятельности не только для богащения, но и для подавления массовых волнений в собственных колонизованных странах. Мы покорно соглашаемся с давно укоренившимся представлением о психоактивных веществах, как о чем-то недостойном и пагубном для человека. Наша культура знает примеры только их разрушительного hqonk|gnb`mh. Когда же в середине XX века в связи с прорывом в психологии и открытием необычных свойств галлюциногенов, наметилось создание психоделической культурной традиции. Государственная машина сделала все, чтобы эти вещества были поставлены в один ряд с наркотиками и запрещены. Многократно описан мистический опыт, который переживали наши современники под воздействием псилоцибиновых грибов, мескалина и ЛСД. Неудивительно, что попытки использовать галлюциногены в качестве наркотиков (для "расслабухи") для многих заканчивались нервным расстройством. В ранках материалистических представлений о реальности мы практикуем лишь "развлекательное" и, соответственно, разрушительное использование психоактивных веществ, что исключено в ситуации с галлюциногенами - эти снадобья глубокой древности служили инструментами целительства и прорицания, средствами общения с чудотворной Природой. Общество оказалось не готовым к такому повороту. Перепутанные атеисты исключили возможность даже медицинского использования галлюциногенов, где они зарекомендовали себя как мощные инструменты в лечении разнообразных расстройств личности. После запрещения ЛСД (в октябре 1966 года) все открытые программы были свернуты. В США осталось лишь несколько строго санкционированных работ, готовых подтвердить то, что угодно услышать хозяевам. Столь категоричный запрет объясняется полнейшим непониманием философии, которая объединяет психоделическую общину. Материалистическое воспитание не прошло даром - большинство из нас боится поменять мировоззрение и охотно закрывает глаза на многотысячелетнюю религиозно-философскую традицию. Странное звание "Царей Природы" определяет наше стремление доказывать ее неодушевленность, видеть в ней проявления слепых материальных стихий. Однако после близкого знакомства с растительными галлюциногенами из деспотичных царей-невротиков мы неожиданно превращаемся в счастливых мистиков, очарованных "подкаблучников" Царицы-Природы, и понимаем, что так лучше, так естественней и радостней жить для самого современного человека. Почему же наша технократическая цивилизация так неохотно признает теоретическую безупречность философий, придающих окружающему миру вполне разумные свойства живого организма? Не потому ли, что мы вынуждены запрещать растения и грибы, с которыми человечество родилось и выросло? Главное зелье материалистов - алкоголь - в Природе в чистом виде отсутствует. Это идеальное средство для моделирования всяких "удо6ных" мировоззрений, только не тех, которые потребуют самодисциплины от его почитателей. Можно ли в данном случае говорить об охране здоровья граждан, или мы имеем дело с ожесточенным сопротивлением умирающей многотысячелетней эпохи неизменяемого состояния сознания? Нарождающаяся система представлений о мире, при всей своей технологической новизне и тяге к языческим традициям, не отказывается от идеалов великих мировых религий, понимая, что безнравственный путь губителен, какие бы зелья не использовал человек. В то же время, несколько важных черт современного научного мировоззрения и тенденций культурного развития позволяют заключить, что возвращаются практики сакрального использования растительных галлюциногенов. Во-первых, остро ощущается социальная затребованность актуализации духовного измерения человеческого опыта. Это связано с изменением самого качества жизни современных людей, со спецификой технологического пути развития: мы сталкиваемся с эпидемией всевозможных расстройств личности, среди которых преступность - наиболее опасное "заболевание". Пьянство и наркомания, цинизм и предательство в межличностных взаимоотношениях, серьезные душевные болезни (как известно, шизофрения получила широкое распространение лишь в двадцатом веке) и многое другое, все это также является результатом материалистического воспитания. Недогматизированное духовное отношение к миру - единственный ключ к решению этих проблем. Вовторых, мы стоим на пороге научного признания одушевленности Природы. Информационное поле Вселенной, множество моделей которого представлено в научной литературе (см. работы Д. Бома, Г. Дейтсона, И. Пригожина, Р. Шелдрейка, Д. Чу, А. Янга, В. В. Налимова и др.), являет собой прототип языческого миропонимания, согласно которому люди сосуществуют с могущественными силами одушевленной Вселенной и связаны с ними собственной психикой. В- третьих, современная мораль пропитана языческой оргиастичностью. Свободные нравы, психоделики и трансовая музыка сложили удивительно стойкое я явно не вымирающее культурное направление, свободное от "вины наркомана"... От наших архаичных предков мы отличаемся только тем, что не верим в духовную природу этого экстаза. Для того, чтобы полностью осознать значение происходящих времен, давайте познакомимся с удивительными гипотезами некоторых современных ученых, не побоявшихся показаться странными. Для этого мы отправимся на несколько миллионов лет назад, когда наши предполагаемые предки, в чем-то, возможно, похожие на современных обезьян, стали неожиданно развивать свои умственные способности и освоили новый для животных психический феномен, который позволял им эволюционировать. Этот феномен мы называем рефлексией, то есть, наблюдением за собой, абстрактным мышлением или воображением.