Культ Ктулху - [39]

Шрифт
Интервал

Я посмотрел на миссис Кори. Пока Брюс разглагольствовал, она сидела, молчаливая и напряженная, сейчас же кусала себе губы, словно боялась закричать – но бесполезно: весь крик неразбавленным плескался у нее в глазах. Во внезапном возбуждении она вскочила и выбежала из комнаты.

Муж ее продолжал молча есть.

– Марта очень легко расстраивается, – безмятежно заметил он. – Но, возможно, у нее есть на то причина. Видите ли, у нее была сестра, которая однажды ночевала в той комнате. Ей приснился тот же самый сон, а потом она… просто исчезла. Ни следа от нее не осталось. А до того был еще мальчишка Мунро – я все помню, как будто это было вчера.

– Да-да, Лайл Уилсон упоминал исчезновение молодого Мунро, – подхватил Брюс. – Вам что-нибудь об этом известно?

– Ничего, кроме того, что он играл в полях неподалеку от оврага, а потом пропал. Мы его обыскались, но так ничего и не нашли. А потом – это где-то через неделю – его младший братик прибежал домой в ажитации и сказал, что видел лицо Вилли и с ним еще много других.

– Его лицо? – Брюс аж выпрямился. – Именно так он и сказал?

– Да. Это все, что он смог сказать. Он видел лицо брата и много других с ним. Он играл внизу, в овраге, но где точно – не помнил.

Брюс поглядел на меня. Он больше не улыбался. Кори, кажется, относился ко всему происходящему стоически.

– Конечно, – флегматично продолжал он, – бывало, что лошади пропадали, и коровы, и тоже бесследно. Это все случилось несколько лет назад. Земля еще тогда была плохая, а с тех пор получшела, хотя и не сильно. До самого недавнего времени…

– И что вы обо всем этом думаете, Эб?

Тот бесстрастно посмотрел на Брюса.

– Вы – человек научный, мистер Тарлтон. Я просто пытаюсь жить здесь с земли, с которой… с которой что-то не так. Вы сказали, книги вроде этих, наверху, у вас что-то типа хобби. Тогда вы должны знать обо всем об этом больше моего. Я однажды заглянул в одну из них – всего разок – и не особо много в ней понял, зато могу сказать: такие книги до добра вас не доведут, это уж точно. Но это ваши дела. А я просто стараюсь слишком уж много об этом не думать.

Это была самая длинная речь, которую мне довелось слышать от Эба Кори, и по мне, так достаточно определенная. Брюс, кажется, пришел к такому же выводу.

– Думаю, надо будет после обеда сходить поглядеть на вашу землю, мистер Кори, – сказал он.

– Сделайте милость, мистер Тарлтон, сделайте милость. Я буду на южном поле.

Я молча слушал этот разговор, и что-то в нем меня беспокоило… я бы даже сказал, навязчиво преследовало и никак не желало никуда деваться из головы. Ах, да, Брюсов сон! Я встал из-за стола, оставив остальных продолжать беседу, и отправился наверх, гадая, что же в рассказе о сне так меня встревожило. Тропинка через кладбище… старая гробница… что-то зовет изнутри…

Повинуясь внезапному импульсу, я проскользнул в комнату, где ночевал Брюс. Единственное окно было все еще задернуто линялой зеленой шторой. Я отодвинул ее – и еще не успев посмотреть, я уже все знал. Потом я таки посмотрел и увидел. Картина хлынула мне в мозг, будто его ведром холодной воды обдали. И стоя там, в оцепенении, я ощутил первую волну космического ужаса, которой вскоре суждено было захлестнуть и меня, и Брюса, и почти что свести нас с ума.

А за окном бежала узкая грунтовая дорога, и справа ее окаймляла ржавая проволочная ограда. Вон дыра в ней, а вон и заросшая травой тропинка и повалившиеся надгробия на старом заброшенном кладбище – прямо за нашим домом. И потрескавшаяся цементная гробница – все, как рассказывал Брюс, только совсем рядом, за окном.

Несколько часов спустя, идучи через поле, я рассказал Брюсу об этом открытии: кладбище за домом и все прочее, совсем как в его сне. Он совсем не удивился, и сказал, что тоже это видел.

– Ты, кажется, начинаешь думать, что увиденное мною вовсе не было сном – что я вправду гулял в ночи по тропинке к тому склепу. Так вот, нет. Это был просто сон. Я совершенно уверен, что из комнаты не выходил.

На мгновение мне показалось, что он не прочь сказать и больше – но Брюс уже передумал.

Зато меня теперь разобрало любопытство: не жадность к древним знаниям, какую демонстрировал Брюс, а скорее, уж неуемный скептицизм.

– Лайл Уилсон рассказал тебе еще что-нибудь интересное? Как там тот дневник – ты же небось помираешь от желания его поскорее увидеть?

– Я его уже видел – но, увы, недостаточно. Он вынес его из дома и зачитал мне кое-какие фрагменты. Помнишь, он говорил, что его временами накрывает настоящей жаждой? Я сказал, что такое и со мной случается – тогда-то он и принес дневник.

– Жаждой чего, скажи мне ради бога?

– Не знаю. Но боюсь, бог тут совсем ни при чем, о чем бы этот Уилсон на самом деле ни толковал. Вот это-то я и хотел у него выяснить.

– И как, удалось?

– По правде сказать, очень мало. Я слишком уж любопытствовал, и Лайл что-то заподозрил. Но все равно прочел мне несколько кусочков из этого самого дневника Ханса Зиклера, так что я смог сложить два и два. Помнишь, как Кори говорил, что его дед построил этот дом, а заднее крыло добавил потом? Так оно и есть. Ты, может, заметил, что комната выходит почти прямиком на кладбище?


Еще от автора Коллектив Авторов
Диетология

Третье издание руководства (предыдущие вышли в 2001, 2006 гг.) переработано и дополнено. В книге приведены основополагающие принципы современной клинической диетологии в сочетании с изложением клинических особенностей течения заболеваний и патологических процессов. В основу книги положен собственный опыт авторского коллектива, а также последние достижения отечественной и зарубежной диетологии. Содержание издания объединяет научные аспекты питания больного человека и практические рекомендации по использованию диетотерапии в конкретных ситуациях организации лечебного питания не только в стационаре, но и в амбулаторных условиях.Для диетологов, гастроэнтерологов, терапевтов и студентов старших курсов медицинских вузов.


Психология человека от рождения до смерти

Этот учебник дает полное представление о современных знаниях в области психологии развития человека. Книга разделена на восемь частей и описывает особенности психологии разных возрастных периодов по следующим векторам: когнитивные особенности, аффективная сфера, мотивационная сфера, поведенческие особенности, особенности «Я-концепции». Особое внимание в книге уделено вопросам возрастной периодизации, детской и подростковой агрессии.Состав авторского коллектива учебника уникален. В работе над ним принимали участие девять докторов и пять кандидатов психологических наук.


Семейное право: Шпаргалка

В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Семейное право».Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Семейное право».


Налоговое право: Шпаргалка

В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Налоговое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Налоговое право» в высших и средних учебных заведениях.


Трудовое право: Шпаргалка

В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Трудовое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Трудовое право».


Международные экономические отношения: Шпаргалка

В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Международные экономические отношения».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Международные экономические отношения» в высших и средних учебных заведениях.


Рекомендуем почитать
55 афоризмов Андрея Ангелова

Автор сам по себе писатель/афорист и в книге лишь малая толика его высказываний.«Своя тупость отличается от чужой тем, что ты её не замечаешь» (с).


Инспекция

В преисподнюю прибыла инспекция. Загадочный седовласый господин критически осматривает круги ада, беседует с насельниками и смущает местных бюрократов: кто он — архангел, сам Господь или живой человек?На обложке: рисунок Leo & Diane Dillon.


Счастливчик Рид

Множество людей по всему свету верит в Удачу. И в этом нет ничего плохого, а вот когда эта капризная богиня не верит в тебя - тогда все действительно скверно. Рид не раз проверил это на своей шкуре, ведь Счастливчиком его прозвали вовсе не за небывалое везение, а наоборот, за его полное отсутствие. Вот такая вот злая ирония. И все бы ничего, не повстречай Счастливчик странного паренька. Бывалый наемник сразу же почувствовал неладное, но сладостный звон монет быстро развеял все его тревоги. Увы, тогда Счастливчик Рид еще не знал, в какие неприятности он вляпался.


Шрамы на сердце

Что-то мерзкое и ужасное скрывается в недрах таежной земли. Беспощадный монстр ждет своего часа.


Smile.jpg

Интернет-легенда о хаски с чудовищной улыбкой может напугать разве что впечатлительного подростка, но хаски найдет средства и против невозмутимого охранника богатой дачи…


Птица-Жар

Весь вечер Лебедяна с Любомиром, сплетя перста, водили хороводы, пели песни и плясали в общей толчее молодежи. Глаза девицы сверкали все ярче и ярче, особенно после того, как Любомир поднес ей пряный сбитень. Пили его из общего глиняного кувшина и впрогоряч. Крепкий, пьянящий напиток разгонял кровь и румянил щеки, подхлестывая безудержное веселье и пробуждая силы для главного таинства этой ночи. Схватившись за руки крепче прежнего, молодые прыгали через костер, следя за тем, как беснуются сполохи смага, летя вослед.


Самая темная чаща

«Если пойти тропинкой, ведущей в темный лес, – мимо ручья и поваленного дерева, кишащего мокрицами и термитами, – то придешь к стеклянному гробу. Он стоит прямо на земле, а в нем спит мальчик – с рогами и острыми, как ножи, ушами.» – в детстве Хейзел думала, что этот мальчик – принц, и мечтала, что однажды он проснется, и будет мудро и справедливо править своим царством, и не будет таким жестоким и коварным, как многие феи и эльфы.Хейзел выросла и забыла истории, которые сочиняла о рогатом мальчике.


Клык и коготь

Вы знаете эту историю. Родственники пытаются справиться со смертью отца семейства. Сын отправляется в суд, чтобы отстоять свое наследство. Другой мучается из-за того, что отец поведал ему на смертном одре. Одна дочь попадает под дурное влияние, другая приносит себя в жертву ради счастья мужа. Это мир политики и прогресса, церковных служителей и верных слуг, аристократов и пышных приемов. Вот только после смерти скорбящие родственники пожирают труп покойного патриарха, а заслуженные члены общества, соблюдая все формальности и ритуалы, должны исполнить свой долг: съесть отпрысков послабее.


Скандинавские боги

Взгляните на северную мифологию глазами самого известного сказочника современности!Создание девяти миров, истории о великих богах, искусных мастерах-карликах и могучих великанах, и, конечно, Рагнарёк, Сумерки богов – гибель всего сущего и, одновременно, – возрождение нового времени и человечества: Мастер словно вдыхает новую жизнь в истории седой старины, заставляя читателей с замиранием сердца следить за персонажами скандинавских мифов – восхищаться их подвигами, ужасаться их коварству, вместе с ними горевать и радоваться.Вы читали «АМЕРИКАНСКИХ БОГОВ»? Тогда вам, безусловно, понравятся и «СКАНДИНАВСКИЕ БОГИ»!


Некрономикон

«В начале был ужас» — так, наверное, начиналось бы Священное Писание по Ховарду Филлипсу Лавкрафту (1890–1937). «Страх — самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх — страх неведомого», — констатировал в эссе «Сверхъестественный ужас в литературе» один из самых странных писателей XX в., всеми своими произведениями подтверждая эту тезу.В состав сборника вошли признанные шедевры зловещих фантасмагорий Лавкрафта, в которых столь отчетливо и систематично прослеживаются некоторые доктринальные положения Золотой Зари, что у многих авторитетных комментаторов невольно возникала мысль о некой магической трансконтинентальной инспирации американского писателя тайным орденским знанием.