– Спасибо, что согласились собраться так срочно. – Джек сел и помахал официантке: – Мне как обычно.
Он всегда заказывал вафли, уже много лет.
Быть старшим сыном Джека Стила было чертовски нелегко. Его репутация далеко простиралась в деловом мире, и нужно было соответствовать. Но Бродерик был готов лучше провалиться сквозь землю, чем просто стоять и смотреть, как компания летит в тартарары. Он знал, что и Тленна чувствует то же самое.
Хотя было довольно странно ощущать, что теперь они играют на одной половине поля.
Бродерик внимательно оглядел своего отца. Он, конечно, не собирается врываться в разговор необдуманно. Нужно правильно выбрать время и подобрать слова. Ставки слишком высоки. Судьба компании и его собственное место внутри ее зависят от точного расчета, а эмоции могут только все испортить.
Конрад снова занял свое место.
– Спасибо, что соизволил ради нас натянуть одежду, братишка. Ты можешь догадаться, что мы все несколько обеспокоены теми слухами, которые просочились наружу.
К черту выжидать. Бродерик увидел шанс перехватить контроль над разговором и собрался им воспользоваться.
– Мы все росли с идеей того, что Миккелсоны – враги. Я даже не смогу сосчитать, сколько раз я слышал, как ты проклинаешь их обоих на чем свет стоит – и Джинни, и Чарльза.
– Иногда все меняется, – без обиняков сказал Джек, наливая себе кофе. Это звучало как нечто очевидное и простое, как черный кофе без сахара, который он пил, сколько Бродерик себя помнил. – Я не обязан перед вами объясняться, но я скажу, что мы с Джинни любим друг друга и собираемся пожениться.
– Пожениться?! – не сдержался Эйден.
Все остальные сидели в гробовом молчании, глядя на Бродерика так, словно он это от них скрывал. Он покачал головой и потер пальцами лоб – у него начинала болеть голова. Этой ночью он почти не спал, размышляя о том, что теперь будет с компанией и насколько серьезны отношения его отца и Джинни Миккелсон. А еще перед его внутренним взором то и дело всплывала Тленна в этой узкой юбке.
– Да, пожениться, – отрезал Джек не предполагающим возражений тоном, как будто все они до сих пор были детьми. – И чем раньше, тем лучше, раз уж информация все равно вышла наружу. Вчера вечером мы с ней это детально обсуждали, и именно поэтому я не отвечал на ваши звонки.
Бродерик уцепился за главное в словах своего отца:
– Раньше?
– А какой смысл ждать, раз уж все всё равно знают? Мы планировали подготовить всех к этой новости, но вчерашнее происшествие несколько ускорило ход событий. Джинни прямо сейчас беседует со своей семьей. – Он бросил взгляд на Бродерика. – Как ты, вероятно, уже знаешь из разговоров с Гленной.
Упоминание этого имени заставило некоторых за столом удивленно приподнять брови. Его братья и сестры искоса поглядывали на него; отец все-таки повернул беседу в нужное ему русло. Но Бродерик прекрасно знал эту отвлекающую тактику – еще в юности Джек преподал ее каждому из своих детей. Так что он не позволит фокусу дискуссии сместиться.
Бродерик наклонился и положил руки на стол, добавляя веса словам.
– Давай не будем отклоняться от темы, отец. Если я правильно понимаю, мы собрались здесь для того, чтобы ты посвятил нас в свои планы помолвки с женщиной, которую, как мы считали, все – включая тебя – терпеть не можем.
– Не просто помолвки. Как я уже говорил, мы планируем пожениться, – сурово, как аляскинские морозы, сказал Джек Стил.
– Но период помолвки будет долгим? – с надеждой произнес Бродерик.
Пауза, возможно, заставит Джека изменить позицию. Может, его чувства охладеют. Или он хотя бы увидит все безумие этой затеи и последствия, которые она влечет для их компании.
В глазах Джека появилось мягкое и сентиментальное выражение, которого Бродерик не видел со времен той самой авиакатастрофы.
– Нет, очень коротким.
– Насколько коротким? – вклинилась Наоми.
Джек подождал, пока официантка поставит перед ним тарелку и удалится, и лишь тогда ответил:
– Мы планируем пожениться в мой день рождения. Так я уж точно о нем не забуду. – Джек усмехнулся, явно очень довольный собой.
У Бродерика в буквальном смысле встали дыбом волосы на загривке.
– Но твой день рождения через…
– Две недели. – Джек коротко кивнул.
– Господи боже, – прошептала Наоми, и все остальные члены семьи почувствовали, как ее слова отдаются холодом у них глубоко внутри.
Бродерик ссутулился на своем стуле. Глубоко внутри его зарождался гнев. Ему пришлось расстаться с Тленной после самого запоминающегося переживания в его жизни – и все ради известной ему с детства мантры: семья превыше всего. И что же случилось с этим правилом сейчас?
Губы Бродерика были плотно сжаты: он не был уверен, что способен сдержаться и не наговорить чего-нибудь такого, о чем позже пожалеет. У его братьев и сестер не было этой проблемы, поэтому все наперебой что-то говорили, так что даже было сложно разобрать, кто и что именно сказал. Бродерик отбросил мысли о Гленне и вернулся к вопросу о семейной компании:
– А что насчет слухов о продаже акций? Отец, если вы встречались у нее в офисе, кто-то еще может об этом знать. И ты прекрасно понимаешь, как это сказывается на финансовом положении обеих компаний.
