Кулак войны - [16]

В первую очередь Марк никогда и никого не предавал. Он всегда платил добром за добро, злом за зло, равнодушием за равнодушие. И всегда выполнял обещанное. Обещал редко – это да. Но если уж звезды складывались и он брал какое-то обязательство – то ничто уже не могло его остановить.

Марк задрал свободную серую рубаху, ощупал устрашающего вида багрово-синюю припухлость в области ребер, поморщился от боли. Раз грудь не перебинтовали, значит, ребра не сломаны. Живот пересекала глубокая царапина, Марк пощупал залепляющий ее клей, поднес пальцы к носу. Без запаха.

На всякий случай осмотревшись и убедившись, что один в палате, спустил штаны. Увидел ссадины на причинном месте и улыбнулся, вспомнив детскую дразнилку: «В попу раненный джигит далеко не убежит». Правое бедро перебинтовано. Видимо, глубокое осколочное ранение. Еще левое плечо ноет. Он закатал рукав: так и есть, и тут повязка. Ничего серьезного, легко отделался.

Вставил ноги в непомерно широкие тапки. Подвигал руками, пару раз присел, убеждаясь, что тело выполняет команды. – Раз, раз, раз, – сказал он быстро. Получилось внятно. Года три назад он в катакомбах под городом попал под ударную волну от самодельной бомбы. По ощущениям тогда казалось, что все отлично. На самом деле его крепко контузило, но понял он это только когда попытался заговорить с подельником. Кстати, именно тем, кто неправильно рассчитал заряд.

Дверь в палате открылась, заглянула синеглазая девушка в длинном белом халате, перехваченном поясом на талии, такой тонкой, что, казалось, ее можно обхватить пальцами двух рук. А может, попробовать?

– Рихард Бланш?

– Вроде бы да, – кивнул нерешительно Марк.

Девушка опустила черные густые ресницы. Светлые глаза при черных ресницах и бровях – чертовски красиво. Интересно, ресницы натуральные? Судя по выбившейся из-под чепца смоляной пряди, да.

– Вы здесь сильно не располагайтесь, это одноместная палата интенсивной терапии, куда вас на всякий случай поместили. После обеда переведут на отделение, в стандартную шестиместную.

Марк знал парня, который не воспринимал женщин с грудью, меньше четвертого размера. С женщинами нормального сложения у него ничего не получалось в постели, видимо, в младенчестве мама не докормила. Другой его приятель сходил с ума от огромных круглых задниц. Видит такую задницу – и все, пропал человек. Третьему нравились мулатки, но непременно с прямыми волосами.

Сам Марк питал слабость к миниатюрным синеглазым брюнеткам со снежно-белой кожей. Медсестра была именно такой.

– Спасибо за предупреждение… – пробормотал он, мысленно подыскивая варианты, как удержать ее и завязать диалог.

Но даже не дослушав, девушка уже закрывала дверь. Пришлось действовать топорно. Косински шагнул к двери и остановил гостью.

– Как вас зовут?

– Терри Смит.

Марку не понравилось ее имя. Оно было «никакое». Без вкуса, без цвета и запаха. У дракона должно быть сложное и интересное имя, а у принцессы – имя, соответствующе ее статусу. Если бы Терри звали «Жюстин» или «Анастасия», было бы правильнее.

Косински потряс головой. Видимо, его все же слегка контузило взрывом – и мозг несколько повредился, потому что в обычной ситуации он бы не стал задумываться о чужих именах. С другой стороны, подобные ей девушки встречаются крайне редко.

– Не мой уровень, – сказал Марк вслух.

И почувствовал внутренний протест. Он уже знал, что в любом случае попробует встретиться с медсестрой еще раз.

Марк вышел за дверь палаты. Обычный больничный коридор – светлый, со свежей краской, чистый, в отличие от медицинских пунктов для бедных. Метрах в тридцати – сестринский пост, где молодой выбритый до синевы охранник в форме рядового Синдиката с медицинскими нашивками охмуряет полноватую медсестру.

Женщина хохочет, прикрыв рот рукой, и грудь ее колышется. С другой стороны – узкое окно, за которым плотная роща из каштанов. Тут – высокий второй или низкий третий этаж.

Стеклопакет «противовандальный» – с ходу не выбить, если припрет. Около окна – дверь, не как в палату, шире и выше. Марк нажал на ручку – та легко подалась. Дальше была лестница.

Рядовой тем временем заметил Марка, шевельнул массивной челюстью, направился к нему.

– Сержант? – небрежно козырнул он Марку.

– Говорят, что так, – тяжело выдохнул Косински. – Амнезия. Ничего не помню.

– Тяжко, – сочувственно вздохнул солдат. – Ну, вы, если что – обращайтесь. Пить на территории нельзя, но я знаю, где можно достать и где – посидеть. С куревом тоже засада, но обойти можно. В общем, я уже говорил – обращайтесь. Синдикат своих не бросает. Я – Грег Лаудер. Меня здесь все знают.

Марк дружески улыбнулся фирменной кривоватой улыбкой. Ему было слегка неловко. Одно дело – обводить вокруг пальца систему. Другое – обманывать конкретного мальчишку в форме.

– Рихард.

Они крепко пожали друг другу руки и разошлись. Марк вернулся в палату и лег на кровать. Короткая прогулка неожиданно утомила его, и он, едва прикрыв глаза, сразу же уснул.

А когда проснулся, пришла пора менять палату. Вместе с медбратом – пацаном лет восемнадцати, худым и смуглым латиносом – они прошли через несколько коридоров и пару лифтов.