Кукурбита - [4]

"Джеймс,

я, кажется, начал догадываться. На днях купил для Марины цветы, красивые, уже распустившиеся гладиолусы, и поставил их в воду. Они сразу же ожили, выпрямились... А сам уехал на дачу. Вернулся на следующее утро. Каково же было мое изумление, когда вместо цветков я с трудом разглядел среди свернутых листьев маленькие тугие бутоны.

Два года назад мы были вместе с тобой в горах Принца Чарльза и забрели в неизвестный оазис. Помнишь: коричневые сопки, оранжевые лишайники, изумрудное озеро? Сказка! Среди наших вечных снегов! Сразу вспомнился дом, близкие... Мне было там необыкновенно хорошо. Потом я приходил туда еще раз и пробыл довольно долго. Лежал на теплых, нагретых солнцем камнях, смотрел в небо. И мне казалось, что я - на дне огромной воронки, а там, наверху, в густой синеве неба, - открытый космос, бесконечное движение невидимых с Земли звезд. В ушах шумело, гудело. Пищала незнакомая морзянка. Одним словом - голоса Вселенной. Об этой прогулке я тебе тогда ничего не сказал: неловко было, думал, очередной приступ ностальгии. Позже, уже дома, в Москве, разговорился с нашими геофизиками (ну почему я только гляциолог!), и они мне сказали, что район вашей станции часто входит в область каспов, нейтральных воронок, где практически нет магнитного поля. Через эти каспы, как сквозь щели, солнечный ветер, солнечная плазма беспрепятственно устремляются к Земле. Оказывается, наша Антарктида - единственный континент, на котором проектируются эти области. Во всех других местах магнитосферы происходит лишь медленное "просачивание" частиц солнечной плазмы, а ее прямой прорыв к Земле возможен только через каспы.

Впрочем, ты все это знаешь лучше меня.

Что, если там, у вас на станции, возникла космобиологическая ситуация, о которой ты рассказывал нам на зимовке? Я помню, ты уверял нас, что наиболее таинственные космические воздействия связаны скорее всего с возмущением геомагнитного поля солнечным ветром. Короче, что ты думаешь о наведенном биополе? Я имею в виду твою кукурбиту.

Я не могу сидеть сложа руки и ждать твоего приезда. Попробую провести несколько простейших экспериментов с кукурбитой. Как жаль, что ты мне привез только одну тыкву.

С приветом, Дима".

Джеймс закончил читать и задумчиво сложил листки письма. Когда он оторвался от своих мыслей и вернулся к остальной почте, совсем стемнело. Он зажег свет и увидел еще одно письмо из Москвы. Очень тонкое. Приглашение? Из конверта выпал листок:

"С прискорбием сообщаем Вам, что в результате автомобильной катастрофы погиб Ваш коллега и друг Дмитрий Волохов".

...А ночью Джеймсу снился Дима, который все время смеялся и повторял: "Джеймс, не огорчайся. Ведь это - лишь розыгрыш!"

Джеймс прилетел в Шереметьево в первый жаркий день лета. Никто не ждал его, и никто не встречал. Ему повезло: несмотря на раннее утро, было много свободных такси. Он торопливо назвал адрес и неподвижно застыл на сиденье. Москва, летом всегда оживленная и нарядная, в этот раз не интересовала его. Когда машина повернула на Ленинский проспект, его напряжение возросло. Справа сверкнули два пруда. Поворот. Машина остановилась у большого серого дома.

"Не ходи по лестницам моего дома, - зазвучал в ушах голос Димы. - Они пожарные. Езди в лифте. Их целых три. Выбирай любой!"

Когда лифт остановился и Джеймс остался один у знакомой двери, все напряжение пути оставило его. Он был не в силах поднять руку и нажать на кнопку звонка. За дверью послышались легкие шаги. Его рука рванулась к звонку. Дверь распахнулась почти мгновенно. На пороге стояла миловидная женщина лет сорока. "Джеймс?" - тихо спросила она. Он кивнул. Она посторонилась, и Джеймс прошел в знакомую комнату. Он посмотрел на чудесный женский портрет над тахтой, который раньше не видел, перевел взгляд на женщину. Марина? Неужели? Она провела рукой по щеке.

- Я очень изменилась за последнее время, - сказала тихо, - все никак не могу прийти в себя после этой страшной катастрофы.

Но он уже смотрел мимо нее, на пустую книжную полку, где когда-то, согревая интерьер, стояла ярко-оранжевая, так хорошо знакомая ему тыква.

- Кукурбита? - спросил Джеймс.

- Я... - Марина, отвернувшись, смотрела в окно. - Он не разрешал мне даже пыль с нее стирать. Всегда делал это сам. А потом... после того, как все это случилось, я стала убирать комнату, хотела снять ее с полки, думала, она легкая, высохшая, а она оказалась очень тяжелой, и от неожиданности я ее уронила.

Джеймс, не отрываясь, смотрел на Марину.

- И разбила, конечно...

...Джеймс вышел на улицу, в сияющий летний день. Мимо него бежал и шумел просторный Ленинский проспект. Но он не видел его, не видел веселых и оживленных солнцем и теплом людей. Перед ним высился серебристый купол Антарктиды, темнели горы Принца Чарльза и на миг сверкнуло изумрудное озеро. Он опять возвращался к ним...