Кукольник - [75]

Каждый раз, когда они летали в Европу, Аркадий организовывал одну или две подобного рода встречи. Дедушка всегда вел переговоры на одном из европейских языков. Это случалось в темных тихих местах, а не в ярко освещенных веселых игрушечных магазинах, которые предпочел бы Адам. Как-то раз он спросил у деда об этих встречах. Старик взял с него обещание никому ничего не рассказывать. Он подарил внуку Чебурашку в качестве награды за сохранение тайны.

Поднявшись, Адам вернулся назад, перелез через перила и направился обратно в офис. Пройдя через все стадии алкогольного опьянения, вызванного неумеренными возлияниями, он больше не двигался расхлябанно и неуверенно. Теперь он пребывал в состоянии абсолютной алкогольной ясности восприятия окружающего. Усевшись в офисное кресло, он не переставал при этом гладить Чебурашку.

На экране телевизора застыло изображение искалеченной руки маленькой девочки. Пальчики сгорели, а то, что осталось, прикипело к кукле. Волосы Сары истлели, но во всем остальном кукла на удивление хорошо сохранилась. В крошечной ручке Сары виднелся флажок национальных золотисто-зеленых австралийских цветов. Эти флажки он лично заказал для кукол.

Адам взглянул на экран, затем снова на Чебурашку со свалявшейся, спутанной искусственной шерстью, потом опять на трупы, разбросанные по экрану. В его пьяном мозгу связи между нейронами воспрянули к жизни. Адам направился к шкафчику для напитков, где, порывшись немного, отыскал маленький коктейльный зонтик цветов австралийского флага. Он сунул его Чебурашке в лапу.

Поднеся игрушку к свету, Адам осознал, что ему в голову пришла идея, пока еще неясная, но та, которая могла спасти компанию и его брак. Он беззвучно прошептал молитву, благодаря деда, который не покинул его даже в ином мире.

Глава двенадцатая

А затем было ужасное медленное бегство через пол-Европы. Он шел пешком либо ехал в кузове грузовика. Из русской оккупационной зоны Дитер попал в американскую, а из Германии перебрался во Францию. Грузовик довез его до Марселя, где он оставил позади разбомбленную и разоренную страну. Ночью его переправили на лодке на ту сторону Пиренейских гор. Потом несколько месяцев Дитеру пришлось жить в Лиссабоне. Там он поселился в комнатушке под таверной, владелица которой плевать хотела на закон и соблюдала нейтралитет в этой разрушившей мир войне.

По крайней мере, пока в других местах люди голодали, а снег покрывал камень, в Лиссабоне зима оказалась на удивление мягкой. Все купалось в бесцветном солнечном свете. Сардины, соленая треска, резкое на вкус вино из каменных кувшинов… Дитеру даже не верилось, что такое еще осталось в Европе. Можно было купить даже мясо, хотя его хозяйка и утверждала, что свежее мясо – такая же редкость в наши дни, как доброта. Впрочем, когда Дитер дал денег, она купила ему огромный мраморный стейк и зажарила его по-немецки, щедро обмазав с обеих сторон зерновой горчицей. Все его существо преисполнилось нетерпеливым трепетом, когда кушанье поставили перед ним и аромат жареного мяса ударил Дитеру в нос. Затем он разрезал жаркое, и кровь выступила на месте пореза. Это напоминало разрез хирургическим ланцетом. Дитера затошнило. Он перестал есть и перенес все свое внимание на вино. Стейк достался битой-перебитой, но не теряющей оптимизма домашней собаке, притаившейся под столом.

В таверне над своей комнатой он раздобыл все, что смог. Впервые за долгое время Дитер сумел немного расслабиться, хотя сидел, повернувшись спиной к стене и внимательно разглядывая каждого входящего. Он перестал паниковать при виде человека в форме одной из союзнических армий или лица, показавшегося ему знакомым. Днем Дитер сидел и напивался, пока не становилось достаточно темно для того, чтобы его страх угас. Тогда он выходил побродить по улицам, не переставая удивляться, что мир здесь живет своей жизнью. Цивилизация никуда не делась, все здесь было так, как прежде, словно цивилизованный мир нельзя разрушить за одну ночь. Как непривычно было гулять по мощенным булыжником улицам, проходить под арками, не знавшими артобстрелов, бомбардировок и пожаров, или видеть юную девушку, высовывающуюся из окна второго этажа и флиртующую со своим парнем, или слышать, как два португальца торгуются за рыбу на своем странном мелодичном языке. В других местах Европы бойня не прекращалась, а здесь казалось, что никакой войны нет.

Понадобилось несколько месяцев, чтобы достать документы, необходимые для того, чтобы последовать за Менгеле в Бразилию, но затем в последнюю минуту он потерпел неудачу. Дитер оказался выброшенным на мель в Лондоне со своей транзитной визой, не уверенный, что делать дальше. Он принялся вертеться, как угорелый, потратив небольшое состояние на бесполезные взятки бессовестным авантюристам, дающим ему несбыточные надежды. Наконец один тип предложил ему на выбор Америку, Канаду и Австралию.

– Канада, – полушутя сказал Дитер. – Я слышал, что жизнь там легкая.

Но тот тип с ним не согласился. Нет, не в Канаду. Слишком близко к США. Он никогда не сможет спокойно жить рядом со страной мстительных евангелистов и щегольски одетых солдат с белыми зубами, постоянно молящихся, поглощающих шоколад и курящих сигареты.