Куколки - [41]
— Но если это все ваше по праву, то у меня-то нет прав, — ответил я. — Я рад тому, что больше не надо скрываться.
— Все мы тут скрываемся.
— Может быть… но вы-то живете, не притворяясь иными, чем есть. Вам не надо следить за собой, долго думать, прежде чем решиться рот открыть.
Он покивал головой:
— Да, мы про вас слышали — у нас везде свои. Не пойму только, почему они кинулись за вами даже сюда?
— Наверное, все дело в том, что наших Отклонений не видно, — ответил я. Они боятся, что таких много, и хотят поймать нас, чтобы мы их выявили.
— Ну что ж, у вас есть веские причины не попадаться им в руки, — заметил человек-паук.
Я слышал, что Розалинда передает наш разговор Майклу, но не вмешивался нельзя вести две беседы сразу.
— Значит, за вами гонятся? И сколько их?
— Не знаю точно.
— Насколько я понял, у вас есть способ узнать. Интересно, что ему известно про нас?
— Лучше бы ты не пытался нам врать, парень. Они веди гонятся за вами, а нам какое дело? Выдадим — и все тут. Петра перепугалась.
— Их больше сотни, — выпалила она. Человек-паук внимательно посмотрел на нее:
— Значит, один из ваших едет с ними? Так я и думал… Сотня для троих слишком много, слишком… Ясно. У вас что, ходили слухи о готовящемся набеге?
— Да, — признался я. Он ухмыльнулся:
— Удобно! Стало быть, они решили первыми напасть на нас! И ваг заодно поймать. Идут сюда по вашим следам… И далеко они сейчас?
Спросив Майкла, я выяснил, что основной отряд еще далеко. Где именно? Не зная, как передать это словами, я молчал, а человек-паук, поняв мое затруднение, терпеливо ждал.
— Твой отец с ними? — вдруг спросил он. Сам я остерегался спрашивать Майкла, да и теперь не стал — помедлил, потом ответил:
— Нет.
Краем глаза я заметил, что Петра открыла было рот, и тут же почувствовал, как Розалинда на неё накинулась.
— Жаль, — отозвался наш хозяин. — Я-то надеялся встретиться с ним на равных. Думал, он с ними, это вполне в его духе. Но, может, он не так стремится поддерживать Норму, как говорят? — Человек-паук пронизывающе смотрел на меня, но меня поддерживала Розалинда — я ощущал ее сочувствие и жалость, как теплое рукопожатие.
Внезапно он уставился на Розалинду, а она стояла перед ним, глядя на него холодными глазами. Вдруг, к моему изумлению, она опустила глаза и покраснела как будто надломилась.
Наш хозяин усмехнулся…
Но он ошибался. Она не поникла перед победителем — ее охватили ужас и отвращение, пересилившие самообладание. Я уловил его образ, невольно переданный ею мне и жутко искаженный. Она напугалась — не как женщина, а как дитя, внезапно увидевшее чудовище. Петра тоже уловила уродливый образ — и закричала от страха.
Я кинулся на него, опрокинув его вместе с табуреткой. Стражники навалились на меня, но один раз я все же успел ему врезать. А он сидел, потирая челюсть, и насмешливо разглядывал нас.
— Делает тебе честь, — признал он, — и только. — Человек-паук встал, расправив длиннющие ноги. — Ты еще не видел наших женщин, мальчик? Погляди, погляди, тогда поймешь меня. А она ведь может иметь детей. Мне давненько хотелось завести ребенка — даже если он и будет похож на своего папочку. — Он снова усмехнулся, потом косо посмотрел на меня: — Лучше смирись, парень, будь благоразумным. Второй раз тебе это не пройдет. — Он перевел взор на тех, кто удерживал меня. — Выкиньте его. А будет сопротивляться — пристрелите.
Меня утащили к тропе и там выпустили. Я развернулся, но они держали луки наготове. Постояв, я пошел, потом побежал. Этого они и ждали. Не стали стрелять, избили да швырнули в кусты. Помню, как летел по воздуху, но самого падения не помню…
ГЛАВА 15
Меня куда-то тащили. Чьи-то руки держали меня за плечи, по лицу хлестали тонкие ветки.
— Тш-ш-ш!.. — прошипел голос.
— Сейчас… я сам… — прошипел я в ответ. Потом я повернулся.
Рядом на корточках присела молодая женщина. Солнце было совсем низко, под деревьями стемнело. Я не мог ее рассмотреть. Темные волосы, свисавшие с двух сторон, загорелое лицо, темные глаза. Платье местами порвано. Платье без рукавов — и я впервые видел платье без креста. Странно, почти неприлично: женщина — без защитного креста!
Мы молча изучали друг друга.
— Ты не узнал меня, Дэвид, — печально произнесла она.
— Софи! О Софи!.. Она улыбнулась:
— Милый Дэвид! Тебя сильно избили?
Я попробовал пошевелить руками и ногами. Было больно, голова трещала, на левой щеке запеклась кровь, но вроде бы никаких переломов.
Я попытался встать, однако Софи меня удержала.
— Нет, пока подожди, пусть стемнеет. — Она все смотрела на меня. — Ты, маленькая девочка и еще эта — кто она?
Я сразу пришел в себя, стал с ужасом звать их — ничего! Но мою паническую тревогу услышал Майкл и сразу отозвался:
— Слава Богу! Мы так переволновались. Успокойся, они уснули от изнеможения.
— А Розалинда?..
— С ней все в порядке, говорю тебе! Ты как? Я вкратце обрисовал положение. Вряд ли мы общались дольше нескольких секунд, но все же довольно долго, и Софи с любопытством уставилась на меня.
— Кто она, Дэвид?
Я ответил, что это моя двоюродная сестра. Софи пристально всмотрелась мне в лицо, потом кивнула:
— И он пожелал ее, да?
Джон Уиндем (1903—1969). «Патриарх» английской научной фантастики. Классик — и классицист от фантастики, оригинальный и своеобразный, однако всегда «преданный» последователь Герберта Уэллса. Писатель, стилистически «смотревший назад» — но фактически обогнавший своими холодновато-спокойными «традиционными» романами не только свое, но и — в чем-то! — наше время…Продолжать говорить о Джоне Уиндеме можно еще очень долго. Однако для каждого истинного поклонника фантастики сами за себя скажут уже названия его книг:«Кракен пробуждается»,«Кукушки Мидвича»,«Куколки» — и, конечно же, «лучшее из лучшего» в наследии Уиндема — «День триффидов»!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Возможно ли представить себе счастливый и гармоничный мир, в котором существует только один гендер? В результате рискованного эксперимента Джейн Уотерлей перемещается во времени, попадая в общество, не знающее мужчин… В сборник также вошли удивительные истории о роботах и иллюзиях, о любви и инопланетянах, о свободе и проблеме выбора.
Тема религии нашла широкое отражение в творениях многих фантастов, как отечественных, так и иностранных. Настоящий сборник рассказов — попытка познакомить советских читателей с зарубежной антирелигиозной фантастикой. В него вошли произведения известных писателей из США, Англии, Франции, Италии, Польши. Каждый из авторов выступает в присущей ему индивидуальной творческой манере, избирая для достижения поставленной задачи различные художественные формы — от реалистических до притчевых и пародийно-гротесковых.Содержание:От составителяГарри Гаррисон.
В третий том собрания сочинений Джона Уиндема включены произведения, мало знакомые российскому читателю.Первый из них — «Зов пространства» — составлен из новелл, описывающих несколько поколений семьи Трунов, посвятившей себя покорению космоса. Второй — «Во всем виноват лишайник» — рассматривает проблемы, которые ставит перед человечеством случайное получение вещества, дающего бессмертие.
Все готово к бою: техника, люди… Командующий в последний раз осматривает место предстоящей битвы. Все так, как бывало много раз в истории человечества. Вот только кто его противник на этот раз?
Археолог Семён Карпов ищет сокровища атанов — древнего народа, обладавшего высокой культурой и исчезнувшего несколько тысячелетий тому назад. Путь к сокровищу тесно связан с нелогичной математикой атанов, в которой 2+2 в одном случае равняется четырём, в другом — семи, а в третьем — одному. Но только она может указать, где укрыто сокровище в лабиринте пещер.
На очень похожей на Землю планете космолингвист встретил множество человекоподобных аборигенов. Аборигены очень шумны и любопытны. Они тут же принялись раскручивать и развинчивать корабль, бегать вокруг, кидаться палками и камнями. А один из аборигенов лингвисту кого-то напоминал…
Американцы говорят: «Лучше быть богатым, но здоровым, чем бедным, но больным». Обычно так оно и бывает, но порой природа любит пошутить, и тогда нищета и многочисленные хвори могут спасти человека от болезни неизлечимой, безусловно смертельной для того, кто ещё недавно был богат и здоров.
Неизлечимо больной ученый долгое время работал над проблемой секрета вдохновения. Идея, толкнувшая его на этот путь, такова: «Почему в определенные моменты времени, иногда самые не гениальные люди, вдруг, совершают самые непостижимые открытия?». В процессе фанатичной работы над этой темой от него ушла жена, многие его коллеги подсмеивались над ним, а сам он загробил свое здоровье. С его больным сердцем при таком темпе жить ему осталось всего пару месяцев.
У Андрея перебит позвоночник, он лежит в больнице и жизнь в его теле поддерживает только электромагнитный модулятор. Но какую программу модуляции подобрать для его организма? Сам же больной просит спеть ему песню.
В первый том собрания сочинений Джона Уиндема включены наиболее известные его романы «День триффидов» и «Кукушки Мидвича». «День Триффидов» относится к жанру «романов-катастроф». После того как дождь зеленых метеоров ослепляет человечество, Землю захватывают триффиды, плотоядные растения, способные к самостоятельному передвижению. А в «Кукушках Мидвича» золотоглазые дети, рождающиеся в неприметном английском городке, оказываются авангардом чужаков, цели которых пугают своей непостижимостью.Содержание:От издательстваВ.
В первый том собрания сочинений Джона Уиндема включены наиболее известные его романы «День триффидов» и «Кукушки Мидвича». «День Триффидов» относится к жанру «романов-катастроф». После того как дождь зеленых метеоров ослепляет человечество, Землю захватывают триффиды, плотоядные растения, способные к самостоятельному передвижению. А в «Кукушках Мидвича» золотоглазые дети, рождающиеся в неприметном английском городке, оказываются авангардом чужаков, цели которых пугают своей непостижимостью.