Куколка - [4]

– Не исключено, кстати, – с видом эксперта отметил Денис.

– Я услышал и увидел её только тогда, когда она вошла в спальню, – продолжал Влад, наморщив лоб, словно припоминая не то, что случилось вот-вот, буквально на днях, а что-то давно прошедшее и успевшее изгладиться из памяти. – И остановилась как вкопанная… Я отлично – и, наверно, навсегда – запомнил её лицо в тот момент…

– О да! Могу себе представить, – опять не удержался от реплики Денис, скаля зубы и округляя глаза.

Влад же, дойдя до этого места, вдруг умолк и потупился, точно не в состоянии продолжать. Очевидно, едва он затронул и углубился в эту тему, воспоминания о случившемся нахлынули на него с особенной силой и, чего, возможно, не ожидал он сам, вывели его из душевного равновесия. Которое, впрочем, – в чём он вынужден был признаться себе, – и до этого было довольно относительное и неустойчивое. К происшедшему между ним и Оксаной он по привычке пытался относиться легкомысленно и небрежно, как к чему-то сиюминутному, незначительному, не стоящему внимания, что никак не повлияет на него, не отразится на его жизни и забудется через день-другой. Но день-другой прошёл, а, вопреки его ожиданиям, ничего не забывалось. И легче ему не становилось. Напротив, делалось всё тяжелее, тоскливее, нестерпимее. Настроение было хуже некуда, в голову лезли мысли одна гаже другой. И бесконечное количество раз всплывала в памяти всё та же безобразная сцена, в которой он выступил в, мягко говоря, несколько сомнительной роли. Сцена, с которой всё и началось. Или, вернее, если говорить об их отношениях, которой, как он всё отчётливее понимал, всё окончилось. Всё, что было между ними. Всё, что связывало их. Всё, что как-то неожиданно для него самого успело стать привычно, близко и дорого ему, без чего он уже не представлял своей жизни. А если и представлял, то она уже не казалась ему такой яркой, интересной, насыщенной, каждый день сулящей что-то новое и захватывающее, какой она стала после того, как в ней появилась Оксана.

И вот Оксаны нет. Вернее, она есть, она где-то рядом, живёт в этом городе, ходит по этим улицам. Но в его жизни её больше нет. Для него она потеряна. И, похоже, навсегда. Потому что он понимал, что она не простит его. Он ясно прочитал это в её глазах в тот миг, когда она возникла на пороге его спальни – уже ставшей к тому времени их спальней – и увидела то, как он предпочитает проводить время без неё. Её взгляд был более чем выразителен. Так умеет смотреть только девушка, обманутая и оскорблённая в лучших своих чувствах. Девушка, которой плюнули в душу. Которую облили грязью. И которая в это самое мгновение всё для себя решила. И назад дороги нет…

– Что, реально всё так плохо? – вывел его из задумчивости голос приятеля, утомлённого затянувшимся молчанием. – Неужели ж ты не мог как-нибудь вывернуться, оправдаться? С твоим-то красноречием.

Влад искоса взглянул на него и с мрачной иронией произнёс:

– Очень трудно оправдаться перед девушкой, если она видит тебя в тот момент, когда твой член находится во рту у другой тёлки.

Денис лишь развёл руками. Возразить было нечего. Ситуация была предельно ясна и не требовала уточнений.

Разговор прервался. Оба вдруг почувствовали себя немного неловко и отвели взгляды друг от друга. Снова без особого интереса и внимания принялись оглядывать окрестности, думая каждый о своём и не спеша продолжать общение. Казалось, им нечего было больше сказать один другому и, наскучив как продолжительным безмолвием, так и обществом друг друга, они вот-вот попрощаются и разойдутся кто куда, каждый со своими мыслями и впечатлениями от состоявшейся недолгой, но по-своему любопытной и содержательной беседы. И, возможно, если бы они так и поступили, это в итоге было бы лучше для них обоих…

Однако этого не случилось. Исчерпанный и иссякший, как казалось, разговор спустя какое-то время возобновился. И на этот раз молчание прервал Денис. По-видимому, более чем откровенные и саморазоблачительные признания товарища, на которые далеко не всякий решился бы, и его подтолкнули к тому, чего он поначалу совершенно не собирался делать. А именно, к тому, чтобы поведать свою историю. Может быть, не такую эффектную и каверзную, как у Влада, но для него самого, переживавшего случившееся остро и болезненно, ничуть не менее тягостную и драматичную. Как и прежде, не глядя на друга, а устремив отрешённый, чуть затуманенный воспоминаниями взор вдаль, он глуховатым, прерывающимся голосом произнёс:

– Ну, у меня это… как бы… тоже тут пару дней назад… маленькая неприятность случилась… А может, и не маленькая…

Влад тут же перевёл на него блеснувший интересом взгляд.

– Неприятность? Какого рода? В универе что-то?

Денис мотнул головой.

– Да нет. Универ тут ни при чём.

– А что? С родаками опять ругнулся? – предположил Влад.

Но Денис снова отрицательно качнул головой.

– Нет, и с родаками не ругался… Всё куда серьёзнее…

И, сказав это, он понурился и уронил совершенно потухший взгляд в землю, видимо не в состоянии говорить.

Влад, любопытство которого было задето таким многообещающим вступлением, подождал немного, не продолжит ли напарник свои заглохшие в самом начале откровения. Но, видя, что тот, судя по всему, совсем скис и не намерен развивать затеянный им же самим разговор, тронул его за плечо и мягко, но настойчиво промолвил: