Кукла в волнах - [73]

— Да нет, лицо кипятком обварила.

— Что, правда? Ужас какой!

— Я не смог к тебе прийти. У нас там чепушка, как говорит Крутов, случилась.

— Да знаю уже, муж рассказал.

Алла скользнула взглядом по сторонам и, убедившись, что за нами никто не наблюдает, теснее прижалась ко мне.

— Я так тебя хочу, аж зубы сводит, как представлю нас на полу, голыми…мурашки по спине. И почему нас жизнь с тобой развела?

— В каком смысле? — не понял я.

— Во времени и пространстве. Я старше тебя и всю дорогу жила не там, где жил ты. Если бы мы были с тобой одного возраста, росли здесь, в Азовске, потом встретились, полюбили друг друга. А, так, — она посмотрела мне в глаза, — так у нас с тобой несчастная любовь, как в романах, вроде «Тихого Дона». Только революций нет.

От её слов стало грустно. Я понимал, что у нашей любви не было будущего. Какая-то потрясающая, обжигающая нежность заполнила меня. Хотелось взять эту маленькую женщину, словно котенка и спрятать у себя на груди, укрыть от житейских невзгод и бурь, от чужих и грубых прикосновений.

— Что-то ты совсем расклеился, — невесело улыбнулась Алла, — выпил лишку?

— Пожалуй! — вяло кивнул я.

Гармонист прекратил играть свою медленную тягучую мелодию, которая, казалось, будет звучать бесконечно, и мы разошлись каждый к своему месту. Мне представилось, что так же расходятся корабли после дальнего путешествия — каждый в свою гавань.

Довольная Оксана что-то щебетала рядом со мной. Видимо, её встреча с потенциальным женихом удалась, но мне не было до этого никакого дела. Я налил еще несколько рюмок водки и пил их пока не погрузился в темную пустоту сна.

Глава 11

Утро началось с того, что кто-то без устали тряс меня за плечо. Медленно приходя в себя, я открыл глаза, и оказалось, что это Оксана. Я лежал в своем родном флигеле на диване полностью одетый. За спиной Оксаны маячило лицо посыльного из моей роты.

— Витя, — сказала Оксана, зевая, — солдаты прибежали, — у вас объявлена тревога что ли. Вставай!

Бросив взгляд на будильник, стоявший на столе, я обнаружил, что было полшестого утра. Пошатываясь, поднялся, махнул рукой бойцу, чтобы тот уходил и стал искать свою техничку. Я совсем не обращал внимания на Оксану, стоявшую рядом в наспех наброшенном халате и не собиравшуюся уходить. Меня сильно шатало, попасть ногой в штанину было затруднительно.

— Постой-ка, я помогу! — Оксана взяла меня за руку, помогая удерживать равновесие.

С нескольких попыток мне удалось надеть брюки. С курткой дело обстояло проще — главное было попасть в рукава.

— Фуражку не забудь! — позаботилась обо мне девушка.

— У тебя пиво есть? — спросил я с каким-то бульканьем в пересохшем горле.

— В твоем холодильнике стояла бутылка.

Оксана достала бутылку «Жигулевского», налила пиво в стакан. Я залпом выпил, и сразу в голове зашумело, но стало значительно легче.

— Сеньк ю, — попытался я поблагодарить её на английском, хотя язык до конца еще меня не слушался.

Кое-как одевшись, я плеснул себе холодной водой в лицо и, ускоренным, как мне показалось шагом, побрел к автопарку.

Светало. Серые дома все четче проступали на фоне светлого неба, словно медленно проявляющиеся детали на фотографии. В некоторых домах хлопали калитки и двери, на улице — то здесь, то там, стали появляться темные фигуры в фуражках и торопливо шагать в сторону аэродрома. Так, наверное, слетаются в улей пчелы при первых признаках опасности или тревоги за пчелиную матку. Аэродром, в некотором смысле и был таким ульем — он давал работу, зарплату, там мы жили по-настоящему, а дома лишь временно пребывали.

Когда я подошел к нашему автопарку, ворота его были распахнуты, а изнутри медленно выкатывалась специальная аэродромная техника. Машины выстраивались в длинную колонну по направлению к КПП, демонстрируя готовность немедленно выехать из Азовска.

По сценарию войны, при нападении, следовало ожидать нанесения ядерного удара по аэродрому, и для ликвидации его последствий создавался сводный отряд. Он должен был быстро покинуть город, а затем вернуться, чтобы восстановить аэродром. На все это отводилось около сорока минут.

Я, правда, смутно себе представлял, как можно ликвидировать последствия ядерного удара через час и, при этом, остаться в живых. По трезвому размышлению это казалось нереальным, что впоследствии, через два года, подтвердилось в Чернобыле. Многие из тех, кто там побывал, тяжело заболели, скончались от разных болезней, поскольку иммунитет организма был подорван.

Вообще, как я понимал, огромное количество танков и самолетов производилось именно для одноразового использования. Согласно теории ядерной войны, самолеты взлетали один раз, чтобы нанести удар. На аэродром они уже не могли вернуться, потому что аэродром должен был быть к этому времени разрушен противником. Не случайно циничный Вова Приходько сравнивал нашу боевую технику с презервативами, годными только для одного раза.

У входа в здание автопарка стоял старшина Винник, командиры взводов Гуторин и Домбровский. Издалека подходил Приходько. Косых не было видно.

— А где командир? — спросил я у старшины.

Тот повел носом, почувствовав перегар у меня изо рта.