Кукла - [13]

Деннис.”

Карелла вновь аккуратно сложил листок письма и спрятал его в конверт. Таким образом ему удалось сейчас узнать, что Деннис Закс находился последнее время в пустыне, работая над каким-то проектом, связанным с какими-то хохокамами (черт их знает, кто они такие), и что он, судя по письму, по-прежнему питает самые нежные чувства к своей бывшей жене. Однако наряду с этим он узнал также, что Тинка, оставаясь одна, по словам того же Денниса, “ведет героическую борьбу” и в связи с этим испытывает адские “мучения”. Что это могут быть за мучения? Что это за борьба? И что собственно за кошмар, на который ссылается Деннис в своем письме? А очень может быть, что именно сама борьба и является кошмаром и мучением. Деннису Заксу позвонили сегодня утром в Аризону из детского приюта и, скорее всего, он сейчас уже в пути на Восток. Догадывается он или нет, но по прибытии ему предстоит ответить на массу вопросов.

Карелла опустил письмо в карман пиджака и принялся просматривать остальные разбросанные по столу бумаги. Тут были счета за электричество, за телефон – в основном, за разговоры по городскому телефону, – а также счета многих местных торговых фирм. Попалось ему и письмо от женщины, которая занималась уборкой в квартире Тинки. В нем сообщалось, что больше она не сможет работать у нее, потому что вместе с семьей возвращается на Ямайку. Было письмо от издателя модных журналов, извещавшее Тинку о намерении снимать целый ряд выставок мод, в которых предполагалось использовать Тинку вместе с несколькими другими манекенщицами, что должно было состояться этим летом. Издатель просил уведомить, найдется ли у Тинки Закс свободное время на летний сезон. Карелла бегло просмотрел эти бумаги и сложил их на овальном столике. В одном из ящичков стола он нашел ее записную книжку с адресами.

В этой маленькой книжечке в красной кожаной обложке оказалось масса имен, адресов и телефонных номеров. В основном, это были мужские имена. Карелла внимательно изучил каждое имя, несколько раз пролистав книжку от начала и до конца. Большинство этих имен были самыми заурядными и часто встречающимися, вроде Джоджей, Франко или Чарли, другие оказались более редкими, как например, Клайд или Адриан, встречались и вовсе экзотические: Рион, Динк, Фритц. Но ни одно из этих имен ему лично ни о чем не говорило. Карелла наконец захлопнул книжку и опустил ее в карман пиджака, а потом занялся остальными бумагами, но среди них он не нашел ничего интересного. Разве что наброски какого-то стихотворения, написанного почерком Тинки:

Когда я задумываюсь о том, что есть Я,

И чем я могла бы быть,

Я дрожу от страха.

Я пугаюсь ночи,

Но кое-как проталкиваюсь сквозь день,

Стараясь не задумываться

О таящихся во мраке чудовищах.

Почему они...

Он свернул и этот листок с наброском и тоже спрятал его в карман. Потом он поднялся с пуфика, подошел к двери и, окинув напоследок комнату внимательным взглядом, выключил свет. По коридору он направился к выходной двери. Последний бледный луч умирающего дня пробирался сквозь окно детской и выхватывал из темноты восковые личики кукол Энни, расставленных рядами на книжных полках. Он вошел в детскую и осторожно снял одну из кукол с верхней полки. Повертев куклу в руках, он вновь поставил ее на место и тут вдруг узнал еще одну куклу – именно ту, которую Энни держала в руках, когда он разговаривал с ней в субботу. Он потянулся и снял ее с полки.

* * *

Патрульный полицейский, который был поставлен на пост у дверей квартиры, был не на шутку удивлен, когда увидел как взрослый серьезный мужчина, а кроме того, еще и детектив, пробежал мимо него с куклой под мышкой. Карелла вбежал в лифт, нажал кнопку, а затем стал лихорадочно искать что-то в записной книжке Тинки. В голове у него промелькнула мысль, не лучше ли было позвонить сейчас в дежурку и сообщить, куда он направляется, а возможно, и призвать Клинга на помощь при проведении ареста. Но тут ему припомнилось, что Клинг сегодня рано ушел из участка. Это опять возродило в нем прежнюю злость. Да ну его к черту, решил он, и, выйдя на улицу, бегом бросился к своему автомобилю. Мысли метались у него в голове, обгоняя одна другую. “Подумать только, какая жестокость, какая скотская, звериная жестокость! Удастся ли все-таки провести арест одному? Господи, подумать только, ребенок слушал, как убивали его мать! Может, мне все-таки следовало бы позвонить в участок и позвать на помощь Мейера, но что если этот тип приготовился смыться? Подумать только, он наносил ей один удар за другим...”

Он сел в машину. Кукла девочки лежала рядом с ним на переднем сиденье. Он снова глянул на имя, записанное в книжке Тинки. “Ну”, – подумал он. – “Что будем делать? Пошлем за помощью или справимся сами?” И он нажал на педаль газа.

Он припарковал машину у нужного дома и вышел из нее, оставив куклу на переднем сиденье. Он справился о фамилиях жильцов, список которых был вывешен в холле. Нужный ему человек фигурировал в этом списке. Быстрым шагом он стал подниматься на третий этаж. На площадке второго этажа он вытащил из кобуры револьвер.