Кукла дядюшки Тулли - [39]

Внезапно раздался пронзительный свисток, и из труб и клапанов над нашими головами появилась плотная струя белого пара. Мужчины вернулись к работе, а Бен потащил меня через паровую завесу к выходу. Вот мы уже и на улице, и река спокойно плещется в своих берегах.

— Мисс Тулман, прошу прощения за то, что пришлось провести вас этой дорогой. Но это самый короткий путь к тропинке вдоль канала, и так мы не побеспокоим лишний раз вашего дядю.

— Конечно, — пробормотала я. За закрытыми дверьми и шумом машин все равно можно было разобрать оживленное обсуждение, прерываемое скрипом лопат.

— Жар, знаете ли.

Я посмотрела на него, удивленно склонив набок голову.

— Маски. Такой жар способен опалить усы на вашем лице. Ой, прошу прощения, скорее на моем.

Я слабо улыбнулась его шутке. Эти безликие люди напомнили мне ночной кошмар. Бен улыбнулся в ответ и предложил мне свою руку, и мы двинулись вдоль канала. От Бена исходил едва различимый запах, как от склянки с кислотой, которой Лэйн обрабатывал металлические детали перед покраской.

— Мистер Элдридж, а Верхняя Деревня далеко отсюда?

— Где-то с полмили, может быть, чуть больше. — Он посмотрел на меня подозрительным взглядом. — Мисс Тулман, а как вы отнесетесь к пешей прогулке? Может быть, мне стоит одолжить у местных повозку?

Я улыбнулась его наивности.

— Думаю, никто здесь не горит желанием что-либо одалживать мне, мистер Элдридж.

— И вы убедитесь, что ошиблись, мисс Тулман. Ведь новости о вашем тридцатидневном соглашении уже разошлись по обеим деревням. И о том, что вы еще не уехали отсюда и не стали отвечать на письмо женщины по имени Элис Тулман. — Он озорно прищурился. — Не стоит так удивляться. Мир тесен, особенно здесь, и за каждым вашим шагом наблюдают с особым вниманием. И пряник, в противоположность кнуту, теперь считается наилучшим методом воздействия на вас. Если бы вы только вновь пожелали увидеться с комитетом…

Я покачала головой. Детали больше не имели никакого значения. Стало понятно, что если я пожелаю узнать факты и цифры, мистер Бэбкок сообщит мне правду вне зависимости от того, страшна она или нет. Моей тетке он откровенно не симпатизировал, а своим поспешным визитом посреди ночи ясно дал понять, что кое-какие деньги еще остались. Но я и думать об этом не хотела. Я могла себе позволить не думать об этом еще целый двадцать один день.

— Расскажите мне о Верхней Деревне, мистер Элдридж, — попросила я. — Насколько мне известно, там изготавливают фарфор?

Бен взахлеб стал болтать о каких-то мудреных печах для обжига керамики, глиняных карьерах и прочем. Пока мы неторопливо шли дальше, я украдкой поглядывала на него. Если бы мы вышагивали так по лондонской улице, подобная прогулка произвела бы фурор в моей унылой жизни. Бен был совсем небогат и не располагал какими-то потрясающими связями в обществе, но зато был прекрасно образован, приятен в общении и хорош собой, и в перспективе он наверняка заработает приличное состояние.

Тетка Элис вместе с леди Хардкасл наверняка бы проанализировали каждый его взгляд в мою сторону и малейшее движение с таким же скрупулезным вниманием, с каким он сам недавно разглядывал заводную рыбину дяди Тулли. Но о чем это я, я же не юная леди с кисейной вуалеткой под кружевным зонтом. Я просто Кэтрин Тулман, и будь мы в Лондоне, этой прогулки никогда бы не произошло. Бен не попросил бы об этом, а даже если бы и попросил, тетка Элис не разрешила бы. Боюсь подумать, как бы она прокомментировала мое катание на роликах с прислугой.

Мы прошли каменную стену, подпирающую насыпь у канала, газовый завод и приблизились к излучине реки. Вот и Верхняя Деревня: спокойное, ухоженное местечко, более обжитое, чем Нижняя Деревня. Все дома были каменными или кирпичными, и по сторонам от центральной улицы узкими венами расходились боковые аллеи. По сторонам улиц высились газовые фонари на столбах, и каждый был украшен кованым вензелем «С».

Мы влились в говорливую, журчащую толпу на улицах, и от неожиданности я вытянула шею, как напуганная птица, вертя головой туда и сюда. Дело в том, что проходящие мимо мужчины слегка приподнимали шляпу, а когда я встречалась взглядом с кем-нибудь из женщин, мне кивали головой. Какая-то девчушка протянула мне еще теплую сдобную булку, усыпанную черным и белым изюмом.

— Ах, как мило! — подколол меня Бен и расхохотался, увидев мое вытянувшееся лицо.

Кивнув головой, мимо в толпе проплыла миссис Браун. В руках у нее висела корзинка лечебных трав. Мы прошли церковь с небольшой папертью, рынок, центральную площадь с водокачкой, вокруг которой, ожидая своей очереди, толпились ребятишки с ведрами. Растерянно сжимая в руке булку, я наблюдала оживленную, радостную деревню и чувствовала себя прямо-таки предвестником апокалипсиса.

— А вот местный лазарет, мисс Тулман. — Бен махнул рукой в сторону низкого вытянутого здания, крытого шифером. — Для больных и для рожениц… О, мистер Купер! Добрый день. Позвольте представить вам мисс Кэтрин Тулман.

Юркий миниатюрный человечек в пыльном белом плаще выскочил к нам из неприметной боковой двери, как чертик из табакерки. Он внимательно изучил меня, поудобнее перехватил три увесистых кожаных тома под мышкой, приподнял заношенный шелковый цилиндр и удалился вниз по улице. Я задумчиво смотрела ему вслед, и его походка чем-то напомнила мне беготню паука по полу.