Кухтеринские бриллианты. Шаманова гарь - [20]

— Прошу сюда. Это мой кабинет.

Бирюков шагнул в открытую дверь, исподволь окинул помещение взглядом: двухтумбовый, совершенно пустой сверху стол, закрытый секретер, два стула, у окна — вращающееся, будто из парикмахерской, старенькое кресло, рядом — больничного типа, на высокой подставке, плевательница. И больше — ничего.

— Живу скромно, — будто извиняясь, сказал Крохин. — Что делать? Нельзя враз объять необъятное. Дом этот из меня все соки вытянул, а тут еще очередь на машину подошла. Собственно… с машиной мне просто подвезло. Несколько машин район получил для премирования передовиков сельского хозяйства. Одна из них оказалась лишней, предложили мне. Знаете, я ведь в районе — величина. Такого стоматолога здесь никогда не было, поэтому, естественно, и городские власти и партийные меня стараются всячески задобрить, чтобы я не вздумал покинуть их район, — Крохин сообщил это с оттенком нескрываемой гордости, помолчал. — Словом, отказываться от предложенной машины было нельзя, и случилась непредвиденная накладка. Сейчас, не поверите, сижу в долгах, как в шелках, — он предложил Антону место напротив окна, сам устроился спиной к свету, откинулся и без всякого перехода спросил: — Значит, мечтаете о мотоцикле?

— Во сне вижу… — улыбнулся Бирюков.

— Опоздали… Всего на несколько дней опоздали. Был бы у вас новенький «Урал» с коляской. Мне он действительно не нужен. Увез я его в комиссионный магазин, и в тот же день его продали, — Крохин открыл секретер, порылся в бумагах и протянул Антону квитанцию. — Вот документ, подтверждающий, что купля-продажа совершена с соблюдением соответствующих советскому законодательству формальностей. Видите, — он ткнул пальцем в квитанцию, — даже семь процентов комиссионных с меня сорвали.

«Квитанция неподдельная», — подумал Бирюков.

— Я заплатил бы вам полную стоимость, — расстроенно проговорил он, — и даже комиссионные.

— Мне проще было получить полную стоимость в сберкассе, — Крохин вздохнул. — Брат с толку сбил. Он так же, как вы, об «Урале» мечтает. Уговорил взять мотоцикл, когда же дело дошло до расчета, оказывается, сбережений у братишки, как и у меня грешного, нет ни копейки! А я в долгах сижу по уши. Что делать?… На семейном совете решили: дело безвыходное, надо продавать «Урал». Вот так я и погорел с семью процентами комиссионных.

— Везет же людям… Имею в виду того, кому достался мотоцикл в магазине, — Бирюков вернул Крохину квитанцию и осторожно поинтересовался: — Интересно, кто он, этот счастливчик?

— Не знаю, — торопливо ответил Крохин. — Краем уха слышал от продавцов, колхозник какой-то, передовик труда, орденоносец.

— И кто его в комиссионный надоумил? — продолжая играть, загорячился Антон. — Для передовиков новенькие машины вне очереди, не только мотоциклы, продают.

Крохин пожал плечами, положил— квитанцию на место. Секретер он открывал осторожно, как будто хотел, чтобы Бирюков не заметил его содержимое. Антону нельзя было заглядывать под руки Крохина, но краем глаза он все-таки подметил в секретере, похоже, водочные бутылки. Только не мог понять, пустые они или полные. Дожидаясь, пока Крохин закроет секретер на ключ, Антон торопливо соображал, как перевести разговор к выигрышу Торчкова.

— Придется сегодня съездить в Березовку, — нашелся он. — Говорят, недавно там какой-то чудак тоже «Урал» с коляской выиграл.

— Врут, — как ни в чем не бывало сказал Крохин. — В нашем районе за последнее время, кроме меня, никто «Урала» не выигрывал. Сведения достоверные получены от заведующего сберкассой, когда оформлял выигрыш.

«Два-ноль не в мою пользу», — невесело подумал Антон и, как утопающий, хватающийся за соломинку, попытался удержать нить разговора.

— В районе не одна сберкасса.

— Мне это говорил заведующий центральной сберкассой, который в курсе всех выигрышных дел. К тому же, моя жена там контролером работает.

— А она не сможет мне помочь? — быстро ухватился Бирюков. — Когда, допустим, другой такой же случай подвернется.

Крохин покачал головой, улыбнулся. Он много, впрочем, как и сам Антон, сегодня улыбался.

— А после такой помощи ее пригласят в уголовный розыск… Нет, Маша у меня ни на какие сделки не идет, она у меня, что называется, кристалл в этом отношении.

Бирюкову ничего не оставалось, как «поблагодарить» Крохина и извиниться за отнятое время. Однако Крохин не спешил расставаться. Не переставая говорить, он повел Бирюкова по комнатам. Обойдя их, поднялись в мезонин, затем спустились в полуподвал, оглядели «подсобные помещения», как назвал их хозяин: кухню, ванную комнату, умывальник, туалет. За исключением мезонина, в котором стояла старенькая диван-кровать и лежал какой-то продолговатый, завернутый в простыню, сверток, все комнаты пустовали. И Крохин словно гордился этой пустотой.

— В больнице, товарищ Бирюков, сотрудники обо мне анекдоты рассказывают, — с усмешечкой говорил он. — Особенно Боря Медников. Юморной мужик, наблюдательный. Часто завидую ему — фанатично увлечен хирургией, куча общественных нагрузок, у вас, в милиции, судмедэкспертом выступает. И вот, несмотря на такую загрузку, защитил кандидатскую диссертацию. Ни машины, ни мотоциклы его не интересуют. Он враг частной собственности, бескомпромиссный враг. Если учесть, что Боре чуточку за тридцать, то к моим годам он бесспорно станет в медицине человеком с большой буквы. — Крохин театрально вздохнул. — Мне бы его годы… Тоже, признаться, люблю свою профессию, но сделать в стоматологии что-то значительное запоздал на десяток лет. Я ведь в Борином возрасте только-только закончил медицинский. До института в леспромхозе шоферил. На КРАЗе хлысты из лесосек возил. Денег — уйма! Можно было жить припеваючи, но…, понимал, без диплома в наше время — труба. Учился в Томске на дневном отделении. Мать почти не помню, отец в конце пятидесятых годов завещал долго жить, надеяться на родительскую помощь не приходилось… — Крохин подошел к окну. Заметив на стекле засохшие крапинки извести, поцарапал их ногтем и продолжил: — Вот в то время и привык относиться к копейке уважительно. Боря Медников постоянно упрекает меня, что я скопидом. Но он не хочет взглянуть на вторую сторону медали. Люди, рискуя заболеть цингой и прочими авитаминозами, годами живут на Крайнем Севере. Что их там удерживает? Романтика?… Не думаю. Держат их там деньги. Пять-шесть лет лишений, и можно выбираться на Большую землю. Сбережений на домик и машину обеспечено. В нашем районе, конечно, не Крайний Север, но от большой цивилизации мы оторваны. Приезд второсортных столичных артистов — для нас событие! Симфонический концерт, балет, опера — неосуществимая мечта. А попробуйте вы купить в районе нужную книгу…