Кухонные фразеологизмы - [6]
ТЁРТЫЙ КАЛАЧ
Есть такой сорт белого хлеба - тёртый калач. Выпекают его из очень круто замешанного теста, которое нужно долго разминать. "Hе тёрт, не мят, не будет калач", - гласит народная пословица, что следует понимать как "беды уму учат". Конечно, само слово "калач" нынче редко услышишь, но булочки из тёртого теста по-прежнему популярны. А в переносном смысле, тёртый калач - опытный, бывалый человек, которого на мякине не проведешь.
МАHHЫЙ КАМЕHЬ
Сильные мышцы частенько называют железными, сравнивают их твёрдость с камнями. А манная каша всегда была символом слабости, чем-то размазывающимся при первом прикосновении. "Манный камень", издевательски говорят о человеке, который кичится накачанными мышцами, но реальной силы не имеет.
ЗА УШАМИ ТРЕЩИТ
Обычно трещат суставы, поражённые отложением солей. Может такое случиться и с челюстью, хотя треск, вынесенный в заголовок очерка, совершенно иного происхождения. Если за обедом энергично пережёвывать пищу, не разбирая хрящей, то едоку чудится хруст за ушами. Происходит это оттого, что кость проводит звук гораздо лучше, чем мягкие ткани и, когда человек жуёт с набитым ртом, хруст и чавканье достигают барабанных перепонок через кости нижней челюсти и сустав, который расположен как раз за ушами. А если жевать кое-как, лениво переваливая пищу во рту, то никаких звуков не слышно. Можно сколько угодно рассуждать о приличиях, но всё же, когда человек ест быстро и с аппетитом, у него за ушами трещит и в прямом, и в переносном смысле.
"Стоит, понимаете ли, моя молодица среди господских лошадей и с головой ушла в еду: жуёт овес на чём свет стоит, аж за ушами трещит!" - Шолом Алейхем "Тевье-молочник", перевод М.Шамбадал.
КОРМИТЬ HА УБОЙ
Бывают случаи, когда эти слова произносятся в самом прямом смысле. Перед тем как забить животное на мясо, его стараются раскормить, чтобы оно набрало как можно больше веса. Бычков выпаивают молоком и подкармливают овсом, которого в обычной жизни им редко удаётся попробовать, гусей насильно пичкают орехами, свиней от пуза кормят желудями, каштанами и мучной болтушкой. А затем, когда вес набран, отправляют к мяснику. Применительно к людям эти слова приняли не столь кровавый смысл. Кормить на убой, значит очень много и вкусно кормить, угощая сверх меры и предлагая столько лакомств, что их заведомо невозможно съесть.
"И вот лежим мы в госпитале, отдельная палата на троих; подводников вообще кормят на убой, так уж повелось", - Михаил Успенский, Андрей Лазарчук "Жёлтая подводная лодка "Комсомолец Мордовии".
МАКОВАЯ РОСИHКА
Когда слышишь, что у кого-то во рту маковой росинки не было, понимать это следует, что человек давно ничего не ел и не пил. Русская пословица говорит: "Hи мачинки, ни росинки во рту не бывало". Стремление языка к лаконизму объединило самую маленькую крошку съестного и самую малую каплю воды в небывалую маковую росинку, которую и поминает страдающий от голода и жажды.
"Честно говоря, ужасно голоден. Весь день караулил на почтамте, маковой росинки во рту не было", - Борис Акунин "Азазель".
С ДУШИ ВОРОТИТ
Hередко можно слышать какую-нибудь фразу вроде: "Так неохота этого делать: прямо с души воротит!" Происхождение этой идиомы совершенно материалистическое. Даже сейчас в некоторых областях России душой называют желудок. С души воротит, попросту - тошнит.
"Значит, солёный миндаль. Меня с души воротит, когда я вижу, как пьют, не закусывая", - Юлиан Семёнов "Экспансия-III".
СБОКУ-ПРИПЁКУ
Строго говоря, слова эти должны выглядеть так: "сбоку припёка", но торопливый язык превратил припёку в таинственное наречие... как? сбоку-припёку. Саму припёку также следует отличать от припёка. Припёк (существительное мужского рода) - привес печёного хлеба по сравнению с весом муки - образуется от добавления воды, соли и всяких сдобных добавок. А припёка, о которой идёт речь, это всего лишь комочек теста, случайно прилепившийся к изготовленному караваю, и испечённый вместе с ним. Многие, покупая хлеб, специально выбирают каравай с припёкой, чтобы тут же отщипнуть хрустящий комочек и отправить в рот. И всё-таки припёка считается пусть не грубым, но браком в хлебопечении, не должно её быть на каравае. И если о человеке или какой-нибудь вещи говорят, что они здесь сбоку-припёку, то понимать это следует так: вроде бы и при деле, а приглядеться - так совершенно не нужны, просто примазались.
ЗАКОH ПАДАЮЩЕГО БУТЕРБРОДА
Бутерброд с маслом всегда падает маслом вниз, - гласит закон падающего бутерброда. В общем виде этот закон означает, что всё происходящее всегда совершается самым неудобным образом и, если какая-то неприятность может произойти, то она случится непременно. Бутерброд действительно чаще падает маслом вниз, происходит это оттого, что бутерброд упавший не на масло, падает упруго и может легко перевернуться, в то время как бутерброд, упавший маслом вниз, немедленно прилипает к полу. А вот почему прочие беды и несчастья случаются с такой неумолимой закономерностью, сказать не так-то просто. Остаётся лишь вздохнуть и сослаться на закон падающего бутерброда.
Лук и копье с каменным наконечником – надежное оружие в привычных руках воинов и охотников из человеческих родов. Волшба колдунов, шаманов и баб-яг – тоже оружие, без которого никак не обойтись. Особенно когда каждую кроху жизни нужно отстаивать у суровойприроды, когда леса и реки кишат всякой нежитью, а орды чужинцев могут нагрянуть в любое мгновение и не пощадят ни старых, ни малых.Смелый эксперимент двух признанных лидеров российской фантастики! Убедительная попытка создания нового направления – «Фэнтези каменного века»!
Мужское волхвование и женские чары не сходны между собой, а зачастую и просто враждебны. Но все людское волшебство черпает силу в предках и служит лучшей защитой от всякой напасти, против которой оказываются беспомощны даже могучие луки и богатырские копья. Пал в схватке с мангасом храбрый вождь Таши, и теперь уже сын его, носящий славное имя отца, противостоит врагам, мечтающим сжить со свету род человеческий. Долгожданное обращение к миру и героям романа «Чёрная кровь», написанного Святославом Логиновым в соавторстве с Ником Перумовым.
Эта книга — о возникновении и разрушении далайна — мира, который создал Творец, старик Тэнгэр, уставший от вековой борьбы с многоруким порождением бездны Ёроол-Гуем, ненавидящим всё живое. Он решил сотворить мир специально для Многорукого — просто для того, чтоб тот не мешал ему думать о вечном. В этом мире, созданном по меркам дьявола и для обитания дьявола, человек, созданный по образу и подобию Божьему, изначально дьяволу в жертву обречен. Но по воле Тэнгара раз в поколение в далайне рождается человек, который в силах изменить его так, что в нём не будет места самому Многорукому.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цикл поучительных рассказов, повествующих о жизни в деревне, особенностях городских и деревенских нравов и легкой мистике, присутствующей в повседневной жизни деревенских обывателей.fantlab.ru © Тимон.
Виктор Топоров (1946–2013) был одним из самых выдающихся критиков и переводчиков своего времени. В настоящем издании собраны его статьи, посвященные литературе Западной Европы и США. Готфрид Бенн, Уистен Хью Оден, Роберт Фрост, Генри Миллер, Грэм Грин, Макс Фриш, Сильвия Платт, Том Вулф и многие, многие другие – эту книгу можно рассматривать как историю западной литературы XX века. Историю, в которой глубина взгляда и широта эрудиции органично сочетаются с неподражаемым остроумием автора.
Так как же рождаются слова? И как создать такое слово, которое бы обрело свою собственную и, возможно, очень долгую жизнь, чтобы оставить свой след в истории нашего языка? На этот вопрос читатель найдёт ответ, если отправится в настоящее исследовательское путешествие по бескрайнему морю русских слов, которое наглядно покажет, как наши предки разными способами сложения старых слов и их образов создавали новые слова русского языка, древнее и богаче которого нет на земле.
Набоков ставит себе задачу отображения того, что по природе своей не может быть адекватно отражено, «выразить тайны иррационального в рациональных словах». Сам стиль его, необыкновенно подвижный и синтаксически сложный, кажется лишь способом приблизиться к этому неизведанному миру, найти ему словесное соответствие. «Не это, не это, а что-то за этим. Определение всегда есть предел, а я домогаюсь далей, я ищу за рогатками (слов, чувств, мира) бесконечность, где сходится все, все». «Я-то убежден, что нас ждут необыкновенные сюрпризы.
Содержание этой книги напоминает игру с огнём. По крайней мере, с обывательской точки зрения это, скорее всего, будет выглядеть так, потому что многое из того, о чём вы узнаете, прилично выделяется на фоне принятого и самого простого языкового подхода к разделению на «правильное» и «неправильное». Эта книга не для борцов за чистоту языка и тем более не для граммар-наци. Потому что и те, и другие так или иначе подвержены вспышкам языкового высокомерия. Я убеждена, что любовь к языку кроется не в искреннем желании бороться с ошибками.
Литературная деятельность Владимира Набокова продолжалась свыше полувека на трех языках и двух континентах. В книге исследователя и переводчика Набокова Андрея Бабикова на основе обширного архивного материала рассматриваются все основные составляющие многообразного литературного багажа писателя в их неразрывной связи: поэзия, театр и кинематограф, русская и английская проза, мемуары, автоперевод, лекции, критические статьи и рецензии, эпистолярий. Значительное внимание в «Прочтении Набокова» уделено таким малоизученным сторонам набоковской творческой биографии как его эмигрантское и американское окружение, участие в литературных объединениях, подготовка рукописей к печати и вопросы текстологии, поздние стилистические новшества, начальные редакции и последующие трансформации замыслов «Камеры обскура», «Дара» и «Лолиты».
Наталья Громова – прозаик, историк литературы 1920-х – 1950-х гг. Автор документальных книг “Узел. Поэты. Дружбы. Разрывы”, “Распад. Судьба советского критика в 40-е – 50-е”, “Ключ. Последняя Москва”, “Ольга Берггольц: Смерти не было и нет” и др. В книге “Именной указатель” собраны и захватывающие архивные расследования, и личные воспоминания, и записи разговоров. Наталья Громова выясняет, кто же такая чекистка в очерке Марины Цветаевой “Дом у старого Пимена” и где находился дом Добровых, в котором до ареста жил Даниил Андреев; рассказывает о драматурге Александре Володине, о таинственном итальянском журналисте Малапарте и его знакомстве с Михаилом Булгаковым; вспоминает, как в “Советской энциклопедии” создавался уникальный словарь русских писателей XIX – начала XX века, “не разрешенных циркулярно, но и не запрещенных вполне”.